Если выделить главный секрет воспитания, то это будет эмоциональный контакт с ребенком. Без него на системе штрафов и поощрений мало что можно сделать. Все результаты будут очень шаткими и рассчитывать на влияние на подросшего ребенка уже трудно.

Много пишут, что нужно поддерживать с ребенком эмоциональный контакт, и тогда воспитание пойдет гладко, отношения будут с ребенком хорошие. И все это чистая правда! Вот только само понятие «эмоционального контакта» не вполне ясное. Что в него входит и как его обеспечивать?

На практике я постоянно убеждаюсь, что представление об эмоциональном контакте у людей самые туманные.

Из чего состоит эмоциональный контакт

Эмоциональный контакт – способность свободно выражать и воспринимать весь спектр эмоций, возможность обмениваться эмоциями в общении. Эмоциональный контакт с ребенком требует от вас, прежде всего искренности, аутентичности эмоций. Нельзя, например, скрывать раздражение и быть при этом в эмоциональном контакте с ребенком. Или думать о своем, играя с ребенком и быть с ним в контакте.

С другой стороны эмоциональный контакт предполагает восприятие эмоций ребенка, всех его эмоций, без отвержения отдельных. Так, нельзя убеждать ребенка, чтобы он прекратил дуться по - пустякам и быть при этом в контакте с ребенком.

Стремясь обеспечить эмоциональный контакт, родители предпринимают некие действия. Например, играют с ребенком, занимаются с ним. Однако сам факт проведения времени с ребенком не обеспечивает контакта автоматически. Поведенческий контакт может быть (совместная деятельность: игра, рисование), а эмоционального при этом почти нет.

Рассмотрим два примера нарушения эмоционального контакта при совместной деятельности.

Пример 1.

Четырехлетняя девочка просит маму поиграть с ней в мягкие игрушки. Мама соглашается, потому, что девочка хочет и потому, что правильно проводить время с ребенком, играть. Сама она играть не любит, не умеет и никогда не хочет, но соглашается под давлением девочки или из чувства долга. В игре женщина испытывает скуку и досаду попеременно с чувством вины за то, что она никчемная мать, и играть с ребенком ей неприятно. Все эти чувства живут внутри нее, разумеется, она их дочке не показывает (хотя кое-что девочка все – таки замечает, как минимум скуку). На поверхности женщина вполне дружелюбна, а периодически даже имитирует эмоции удивления или заинтересованности.

Увы, при всех благих намерениях, при правильных вроде бы действиях мамы эмоционального контакта с ребенком не происходит. Эмоционально контактировать можно только своими натуральными эмоциями, а не поддельными. Настоящие эмоции женщина принести в контакт не может (она ими обидит ребенка), включиться в неинтересную ей деятельность тоже. До эмоций ребенка также дело не доходит, так как женщина сконцентрирована на том, чтобы быть дружелюбной, держать лицо и перерабатывать свои негативные эмоции. Ее сил хватает только на формальное поддержание игры.

Результатом такой игры для матери будет чувство разочарования и недовольство собой, вместо прилива энергии.

Пример 2.

Мама с дочкой 3 лет рисуют карандашами. Тоже мероприятие, призванное укрепить связь с ребенком. Девочка рисует нечто, объявляя, что это елочка. Маме кажется, что дочка совсем не постаралась, даже не взяла зеленый карандаш, что было бы неплохо для этого хвойного дерева. Но, понимая, что девочка маленькая и, очевидно, по - своему старалась, она решает поощрить ребенка и с преувеличенным восторгом восклицает: «О, какая чудная елочка!». Девочка довольна. Мама решает, что хорошо было бы научить ребенка что-то рисовать. Ну, может елочку не получится, но хотя бы колобка, это же просто! Но девочка не проявляет никакого интереса к тому, чтобы научиться рисовать нечто новое с точки зрения матери осмысленное. Девочку устраивают ее каляки-маляки, она чертит линии и довольна. Мама, как человек все-таки сведущий, понимает умом, что видимо это и нормально в три года – рисовать каракули. (Многие родители это отказываются понимать даже умом). Однако эмоционально женщине все равно беспокойно, ей кажется, что это недостаточное «развитие», она читала всякие пособия, на которых было написано «ОТ 3 ЛЕТ» и там были простенькие инструкции по рисованию. А дочка никак не желает им следовать.

В этом примере женщина сдержалась, не делала замечаний девочке и восхищалась «ёлочкой». Так же как и в первом случае эмоционального контакта с ребенком не произошло, хотя поведенческий контакт был. Эмоционально контактировать можно только подлинными эмоциями, а они негативные, и женщина справедливо их показывать не хотела.

Поведенческий контакт – это тоже важно. Важно нарабатывать с ребенком навыки совместной деятельности, учиться действовать как команда. Но поведенческий контакт не равен эмоциональному.

Эмоциональный контакт может возникать и в повседневной жизни без всяких специальных игр и мероприятий. Для него важнее не специально организованная среда, а настрой на человека и способность выражать свои собственные чувства экологично.

Для развития эмоционального контакта с ребенком вам не нужны специальные мероприятия, а нужно:

- способность правильно понимать свои эмоции

- умение выражать свои эмоции корректно и уместно, умение менять свое настроение (отчасти хотя бы)

- внимание к ребенку, его эмоциям, принятие его чувств

Как развить эмоциональный контакт с ребенком

1. Учитесь понимать себя. Невозможно установить эмоциональный контакт с кем бы то ни было, если вы не имеете контакта с собой.
2. Развивайте понимание своего ребенка. Просто наблюдайте за ребенком и пытайтесь сформулировать для себя, что сейчас с ним происходит. Что он чувствует, думает. Иногда сообщайте ребенку, что вы видите и понимаете его внутренний мир (кстати, это отличная возможность проверить ваши догадки). Не ждите кризисных ситуаций, задумывайтесь о внутреннем мире ребенка раньше, чем возникнут проблемы!

Большинство поведенческих проблем строятся на том, что ребенок душевно одинок и не чувствует себя понятым родителями.

Почти все случаи нарушения отношений с ребенком связаны с непониманием или искаженным пониманием внутреннего мира ребенка. Родителям кажется, что им «все понятно» про ребенка в то время, как они даже не приблизились к этому пониманию! Как правило, родители ошибаются в определении внутренних состояний ребенка, и им действительно сложно это сделать. Почитайте письма от родителей (например, ) почти нигде не описан внутренний мир ребенка, только внешние проявления проблемы в поведении. Мы не привыкли смотреть глубже, нам нужно этому учиться. Чаще всего мы видим «картинку» - кто что сказал и сделал и не привыкли смотреть и понимать, что человек переживает. Если вы научитесь это делать (только не придумывать, а видеть реальность), вы сможете выйти на новый уровень общения с людьми.

Динамическая основа эмоционального контакта – способность одновременно считывать свои эмоции и эмоции партнера по общению. Это и есть контакт.

3.Ищите формы общения приятные вам обоим. Одна из самых мощных энергетических составляющих эмоционального контакта – способность одновременно испытывать положительные эмоции.

Одновременное переживание не то же самое, что и заражение эмоциями, которое часто происходит у родителей и детей. Так, например, если ребенок боится темноты, а вы тревожитесь, почему это он такой пугливый, то вы переживаете похожие эмоции (тревога), но это ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ЗАРАЖЕНИЕ. От него больше вреда, чем пользы.

А если вы выходите в лес и одновременно восхищаетесь его красотой и непредсказуемостью ландшафта, это как раз ОДНОВРЕМЕННОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ - очень качественное и сближающее состояние. Ищите подобные моменты и создавайте их, укрепляя эмоциональный контакт с ребенком.

4. Найдите те игры, в которые интересно играть и вам, и ребенку. Очень часто слышу от родителей о том, как они мужественно играют в ролевые игры с
маленькими детьми, потому, что так надо, так правильно… Даже многие ставят такие цели себе – научиться играть, научиться получать удовольствие от игры. Что-то неуместно серьезное есть в такой формулировке, крайне неестественное. Игра это область спонтанности, нельзя насильно научить себя играть. А главное – это делать и не нужно. Игра является развивающим мероприятием для детей-дошкольников, а для взрослых тетенек и дяденек нет! Если вы не умеете и не хотите играть с ребенком в ролевые игры, не надо мучить себя. Найдите то, что по – настоящему нравится ВАМ и вовлекайте ребенка. Любите ли вы готовить, шить, мастерить что-то, танцевать, петь, сочинять сказки или заниматься спортом – все эти занятия прекрасно разовьют и вашего ребенка. У вас там есть поток энергии и вдохновение, вот именно они то вам и нужны. А разговаривать за кукол, играть в кондуктора и проклинать свою долю не нужно, это не даст никому счастья.

Конечно, не так просто привлечь ребенка и научить вашим занятиям. Но это возможно и именно на это, а не на обучение себя игре нужно потратить время и энергию. Ищите точки соприкосновения с ребенком, подумайте, как упрощать для него задачу, как его учить. Дети развиваются, приобщаясь к вашему миру, а не наоборот.

Для игры лучше обеспечить ребенка компанией сверстников или бабушек (замечено, что они любят и умеют играть как раз в ролевые игры, загадка…). Также ребенок может играть один в этом нет ничего опасного.

5. Проявляйте себя в общении с ребенком аутентично, старайтесь быть искренними с детьми. Дети должны видеть, что вы живые люди, что вы иногда злитесь, боитесь или расстраиваетесь. Одна из наиболее вредных родительских идей – это то, что родители должны быть всегда ровными, дружелюбными, никогда не злиться и прочее. Это и невозможно, и не нужно, детям нужны ваши подлинные эмоции для того, чтобы научиться жить и понимать других людей.

В реализации этого принципа трудно соблюдать золотую середину. Конечно, не все эмоции должны быть выражены в момент их возникновения. Однако умеренное количество негативных эмоций в общении нужно, просто надо найти форму для их выражения. Так, испытав раздражение не обязательно кричать, но дать понять окружающим, что вы злитесь стоит.

Если же вы заметили, что внутри у вас преимущественно негатив, то нужно решать этот вопрос, искать помощи. Решать проблему просто на силе воли (не показывать свой негатив окружающим) непродуктивно.

6. Учитесь рассказывать о себе понятным способом и побуждайте к этому ребенка.

Рассказать о своих переживаниях сложно, для этого требуется опыт. Надо уловить ощущение внутри себя, как - то его идентифицировать, связать с имеющимися в запасе словами и образами, сопоставить с ситуацией вокруг вас, событиями. И только тогда вы получите связный рассказ о переживаниях. Для ребенка это огромное напряжение, но и для многих взрослых также это сложный и непонятный процесс.

Воспитывая ребенка, можно развивать навык выражения себя. Вообще под влиянием детей взрослые сильно меняются. Одна мама сказала мне замечательную фразу: «Воспитывая ребенка, я наконец – то стану человеком!»

Тренируйтесь в выражении позитива, делайте на это акцент. Расскажите содержательно о своем интересе, радости, сомнениях и прочих позитивных или двойственных состояниях. Сообщению о негативных чувствах не должно быть выделено центральной роли.

Если у родителя с ребенком есть общее насыщенное позитивом эмоциональное поле, то воспитательных проблем почти нет. Трудности да, бывают, но нерешаемых проблем нет. Ребенок бережет ту связь с родителем, те положительные эмоции, которые вы ежедневным трудом создаете. И ради сохранения этой связи он идет на уступки, идет навстречу родителям. Он их слушает и старается, как то соответствовать, потому что они ему дороги, дорога та связь, которая его ежедневно питает.

А если с ребенком пытаться взаимодействовать только по принципу начальник –подчиненный, только управлять им, то ребенку как бы нечего терять, кроме своих оков. Наказания быстро утрачивают свою эффективность, теплой эмоциональной связи нет. И не боится ребенок и грубость сказать, и послать родителей, и в школу не ходить. Он ничего не теряет, нет той теплой связи, которую страшно утратить!

Когда с ребенком трудно, последнее, что хочется делать родителям – восстанавливать эмоциональную связь. А хочется родителям закрутить гайки и показать, кто в доме хозяин. И это самое бессмысленное действие.

Иногда родители, которые многое перепробовали и тяготели к гуманистическим методам, в отчаянии восклицают: «Что же мне его бить начать?!». Как будто этот дикий шаг решит проблемы и вернет ребенка в русло. Не вернет, только усилит раскол между вами и ребенком.

Восстановление эмоционального контакта - основа выхода из проблемной ситуации. Дети не фигуры на шахматной доске, ими нельзя манипулировать, как вам хочется. В конечном итоге ребенок будет слушаться и уважать вас только если сам того захочет. Заставить слушаться почти невозможно, это иллюзии, предел власти над ребенком наступает очень быстро. Силовые методы действуют до поры до времени, а человеческий подход работает всю жизнь.

© Филоненко Елизавета

Дата публикации

Эмоциональный контакт родителей и детей - одно из условий нормального психического развития, формирования характера и личности. Проблемы эмоционального контакта с родителями у детей, которые впоследствии заболевают неврозами, обусловлены прежде всего гиперсоциальной направленностью личности матерей в виде гипертрофированного чувства долга, обязанности, повышенной принципиальности, трудности компромиссов. С одной стороны, эти матери много опекают и тревожатся, а с другой - поступают излишне правильно, но, что называется, без души. Часто не идут вовремя навстречу, стремятся излишне пунктуально выдерживать режим дня, без конца читают мораль и считают детскую возню, смех и веселье пустым времяпрепровождением.

Эмоциональный контакт нарушается и при помещении детей в ясли или замене матери другим воспитывающим лицом (няней, родственниками). Больше всего этих матерей в группе ИТР, прежде всего при гиперсоциальной направленности личности и незрелости чувства материнства. Эмоциональный контакт осложняется и при нежеланности детей, чаще - несвоевременности их появления или несоответствия пола ожидаемому родителями. Типичны затруднения и в эмоциональном контакте с отцом ввиду его занятости, недостаточной включенности в воспитание и конфликтной изоляции в семье.

В сумме показатели шкалы «проблемы эмоционального контакта с детьми» превышают аналогичные показатели в норме. Существенно, что мать не может обеспечить приемлемого и, главное, устойчивого эмоционального контакта, в то время, когда ребенок наиболее нуждается в нем. В этой связи типичной будет ситуация, когда нежность и любовь матери заменяются строгостью, отзывчивость - недоверием, терпение - раздражительностью, а последовательность - переходами из одной крайности в другую.

Рассмотрим более подробно такую сторону эмоционального контакта, как привязанность детей к родителям (прежде всего, к матери) в дошкольный период жизни. Привязанность формируется в условиях достаточно теплого, продолжительного и тесного контакта матери с ребенком. Осознанные проявления привязанности у эмоционально чувствительных детей при неврозах и в норме заметны с 7-месячного возраста, когда выражено беспокойство даже при непродолжительном отсутствии матери. Это указывает как на возникновение лежащего в основе привязанности чувства общности, единства с матерью (категория «мы»), так и на развитие первичных групповых или социальных отношений. Вместе с тем факт реагирования на отсутствие матери показывает, что ребенок ощущает себя в чем-то отличным от нее, когда остается один, не чувствуя поддержки и заботы. Подобная дифференциация указывает на зарождение чувства «я» как осознанного восприятия себя. Выраженное беспокойство в отсутствие матери может отчетливо проявляться с 7 мес. до 2,5 лет у девочек (в норме до 2 лет) и 3 лет у мальчиков (в норме до 2,5 лет) и быть максимально представленным при помещении в больницу (без матери) и ясли.

В возрасте 8 мес. при неврозах и в норме возможен выраженный страх при появлении незнакомых взрослых. Ребенок при этом прижимается к матери. Создается впечатление, что он как бы подчеркивает привязанность к матери, будучи неспособным поделить ее с другими, особенно пожилыми и незнакомыми женщинами, отличными от сформировавшегося у него эмоционального образа матери. У девочек подобная, во многом инстинктивная, реакция может распространиться на мужчин. Появление категории «другого» или «они» в групповом контексте указывает на дальнейшую дифференциацию «я» в структуре межличностных отношений. Боязливо-аффективное восприятие другого продолжается сравнительно недолго, и уже в 1 год 2 мес. ребенок менее беспокоен в присутствии посторонних. С 1 года 2 мес. до 1 года 6 мес. он уже не столько боится, сколько настороженно воспринимает действия чужих взрослых (к сверстникам подобная реакция, как и страх раньше, отсутствует). Некоторая смущаемость (застенчивость) остается до 2,5 лет, после чего дети могут первыми вступать в контакт. Беспокойство в присутствии незнакомых взрослых нередко фиксируется в психотравмирующих условиях пребывания в яслях и больнице (особенно в возрасте 8 мес. - 1 года 6 мес., когда дети не способны привязаться к кому-либо, кроме матери, и воспринимают чужих взрослых с чувством страха). В итоге, возрастает беспокойство, повышается потребность в безопасности и невротически заостряется привязанность к матери. Следует обратить внимание и на то, что мальчики более чувствительны к разлуке с матерью, девочки более беспокойно воспринимают появление чужих взрослых.

При неврозах и в норме чувство привязанности достигает своего выраженного развития к 2 годам. В это же время активно представлено формирование «я». Не случайно, что развитие привязанности к матери и чувства «я» идет параллельно. Мать в это время нужна ребенку как опора, как образ уже сложившегося «я», как источник удовлетворения эмоциональных потребностей. Поэтому спокойное, без лишней суеты, уверенное, последовательное и в то же время заботливое, любящее отношение матери вместе с нарастающей потребностью в подражании отцу (у мальчиков) способствует стабилизации чувства «я» и постепенному уменьшению чрезмерной зависимости от родителей. Этого не происходит при неврозах, поскольку мать часто находится в состоянии эмоционального стресса и не может являться опорой или источником безопасности для ребенка. Скорее, она представляет источник повышенного беспокойства, особенно когда испытывает невротически обусловленную тревогу одиночества или навязчивый страх возможного несчастья с ребенком. Тогда, чрезмерно опекая ребенка, она в буквальном смысле слова «привязывает» его к себе, делая рабом собственного настроения, не отпуская от себя ни на шаг и тревожно предохраняя от воображаемых, несуществующих опасностей. В результате ребенок испытывает каждый раз все большее беспокойство, когда остается без матери, легко теряется, беспокоится и боится. Вместо активности и самостоятельности развиваются пассивность, зависимость, «цепляние» за мать, «приставучесть» и подобные им черты поведения в первые годы жизни детей. Потребность в привязанности нарастает при наличии невропатии и травмирующего опыта разлук с матерью. В итоге, можно говорить о формировании так называемой невротической привязанности, основанной на тревожности матери и аффективно заостренной потребности детей в безопасности.

Более выраженная, чем в норме, привязанность отмечается у детей, испытывающих много страхов, неуверенных в себе, часто болеющих и лишенных поддержки отца.

При недостаточно включенной позиции отца в жизнь семьи дети в большей степени привязаны к матери и легче перенимают ее беспокойство. Последнее выражено и тогда, когда ребенок боится отца из-за его грубости, вспыльчивости или излишней строгости. Тогда он стремится получить недостающие тепло и внимание от матери, невротически привязываясь к ней. Подобная ситуация оказывает наиболее неблагоприятное воздействие на мальчиков, поскольку односторонний опыт общения с матерью привносит проблемы в их последующие отношения со сверстниками того же пола.

К 3 годам жизни привязанность при неврозах и в норме приобретает качественно новые черты, проявляясь выраженной потребностью в признании и любви со стороны родителей, скорее, чем в зависимости от них. Интенсивно развиваясь, потребность в любви достигает, как и все эмоциональное развитие в целом, выраженного уровня в 4 года. Причем любовь направлена главным образом на родителя противоположного с ребенком пола (у мальчиков - на мать; у девочек - на отца). В условиях удовлетворения родителями чувства любви к ним эмоциональное развитие детей протекает более благоприятно. На этом пути у детей с неврозами существуют определенные препятствия. Любовь родителей имеет условный или принципиальный характер, ребенок любим только тогда, когда оправдывает повышенные и субъективно односторонние требования к нему. Чувство любви нередко осложнено неприятием детей по полу, нежеланностью (преждевременностью) их появления или наличием в семье более благополучного сибса (брата или сестры). Это чувство, как и привязанность, «созревает» у родителей детей с неврозами несколько позже, чем в норме, приходя в противоречие с максимально выраженной потребностью в нежности и ласке у детей младшего дошкольного возраста. К тому же оно часто заменяется аффективно заостренным беспокойством о ребенке, чрезмерной опекой и постоянными предохранениями, избыточной регламентацией его деятельности. Чувства матери обычно «растворяются» в борьбе с упрямством детей, не отвечающих односторонним представлениям о должном поведении. Наконец, в любви много нереализованных, невосполненных чувств к мужу или же она отсутствует ввиду похожести ребенка на отца, с которым мать находится в конфликте.

Отмеченные особенности материнской любви затрудняют эмоциональный контакт с детьми, препятствуют формированию полноценного чувства привязанности и создают характерный эффект эмоциональной депривации в первые годы их жизни.

В старшем дошкольном возрасте заметна возрастная потребность в отождествлении (идентификации) детей с родителем того же пола (у мальчиков - с отцом; у девочек - с матерью). Выражена в этом возрасте и потребность в общении со сверстниками как значимыми другими, что совпадает с развитием ролевых структур личности, умением принимать и играть роли. В этой связи родитель того же пола приобретает значение эталона - модели для формирования идентичных полу навыков поведения при достаточно выраженном чувстве любви к родителю другого пола. С целью уточнения этих положений проведен опрос 960 здоровых в нервно-психическом отношении детей и подростков 3-16 лет из полных семей . Задавался вопрос о том, кем бы стал опрашиваемый в воображаемой игре «Семья»: мамой, папой или собой (порядок этих слов все время менялся для устранения суггестивного влияния). У мальчиков 5-8 лет и девочек 3-9 лет преобладает выбор родителя того же пола, максимально представленный в старшем дошкольном возрасте. Отождествление с мужской или женской ролью, воплощенной в лице родителя того же пола, дает возможность более уверенно чувствовать себя среди сверстников того же пола, быть принятым ими. Полоролевая идентификация в большей степени выражена у девочек, у которых она имеет и больший возрастной диапазон своего выражения, чем у мальчиков. Как у мальчиков, так и у девочек имеется корреляция между идентификацией с ролью родителя того же пола, его авторитетом в семье, предпочтением его профессии и отсутствием страха перед ним (последнее только у девочек). Таким образом, факторы авторитета, компетентности и безопасности - необходимые условия полоролевой идентификации с родителями.

Выбор роли родителя другого пола, несмотря на наличие привязанности (т. е. действие эмоционального фактора), незначителен. Выбор себя в игре «Семья» начинает преобладать у мальчиков с 10 лет, а у девочек - с 9 лет, являясь показателем роста самосознания личности. В 9 лет у мальчиков и 8 лет у девочек наблюдается перекрест между уменьшающимся выбором родителя того же пола и возрастающим выбором себя. С учетом доминирующих ответов можно считать старший дошкольный возраст адекватным для выбора роли родителя того же пола, подростковый - выбора себя, а младший школьный - смешанным (переходным) для обоих выборов.

При неврозах выборы в воображаемой игре «Семья» рассматривались у 335 детей из полных семей в возрасте 3-15 лет. Как и в норме, дети старшего дошкольного возраста чаще всего выбирают роль родителя идентичного с ним пола, особенно в 6 лет. Вместе с тем мальчики при неврозах чаще, чем в норме, выбирают роль матери, что заметно до 9 лет, и раньше начинают быть собой в игре «Семья» (с 8 лет, в норме - с 10 лет). Подобные тенденции указывают как на большую зависимость мальчиков с неврозами от матерей (феномен невротической привязанности), так и на развитие компенсаторного стремления к независимости (автономии) мнений и оценок. Говорит это также о недостаточной роли отца в жизни семьи.

При наличии конфликта между родителями девочки достоверно чаще, чем при его отсутствии, становятся собой в игре «Семья», отказываясь таким образом от выбора роли матери. У мальчиков конфликт родителей не сказывается на характере их выборов, т. е. девочки более чувствительны к отношениям в семье.

В старшем дошкольном возрасте мальчики с неврозами находятся в более сложной семейной ситуации, чем девочки. Вызвано это недостаточной ролью отца в семье и уходом в случае развода. Последствия этого будут рассмотрены в разделах «Страхи» и «Неполная семья». Пока же отметим, что мальчики, лишенные общения с отцом, обнаруживают большее количество страхов, неуверенность в себе и трудности в общении со сверстниками. Подобные отклонения в немалой степени обусловлены и компенсаторно-замещающим, односторонним влиянием матери, нередко уже больной неврозом.

Последнее, на чем мы остановимся в данном разделе, - это психологическая структура семейных отношений, известная под названием «комплекса Эдипа» у мальчиков и «комплекса Электры» - у девочек. По мнению 3. Фрейда, «самый глубокий и постоянный мотив отчуждения, особенно между лицами одного пола, проявляется уже в раннем детском возрасте. Я имею в виду любовную конкуренцию явно подчеркнутого полового характера. Сын еще маленьким ребенком проявляет особую нежность к матери, которую считает своей собственностью, и видит в отце конкурента, который оспаривает у него это исключительное обладание. Точно так же маленькая дочь видит в матери человека, мешающего ее нежным отношениям с отцом и занимающего место, которое с радостью заняла бы сама девочка» (Фрейд 3., 1922). Помещая комплекс Эдипа в центр конфликтного существования человека, 3. Фрейд видит в нем и главный источник чувства вины при неврозах. Как известный этап формирования личности эти отношения могут иметь место в младшем дошкольном возрасте на фоне развития чувства тела. Причем речь идет не о половом чувстве, а о выраженном чувстве любви, направленном на родителя другого пола. Следует учесть и стремление к подражанию родителю того же пола, когда мальчик, так же как и отец, хочет быть женатым на матери, лежать утром с ней в одной постели, а девочка, как и мать, хочет быть замужем за отцом, по-детски повторяя в игре ее образ действий. На рубеже младшего и старшего дошкольного возраста эмоциональное влечение к родителю другого пола, мотивированное чувством любви (более выраженным при внешнем сходстве с ним), дополняется потребностью в идентификации с родителем того же пола, который, таким образом, как и раньше, не является объектом враждебности. От того, насколько отмеченные возрастные тенденции будут конкурировать, а не гармонично дополнять друг друга, зависит характер семейных отношений. Попытки одного из родителей односторонне приблизить к себе ребенка, настроить его против другого родителя, способны привнести проблемный ракурс в естественную для возраста динамику личностных отношений, тем более, что ревность (в 3-5 лет) и агрессивные фантазии (в 2-4 года) являются нормальным проявлением эмоционально насыщенных отношений в этом возрасте. Эти отрицательные чувства могут быть направлены на родителя того же пола, «монополизировавшего» эмоциональный контакт с ребенком, в то время как он любит родителя другого пола. Например, мать доминирует в воспитании, оттеснив на задний план отца, которого любит дочь, или отец не воспитывает, а «дрессирует» сына, считая его излишне мягким и эмоциональным, в то время как мальчик любит мать, уступающую ему и более отзывчивую. Неприязненные чувства в этом случае будут направлены на отца, отнявшего любовь матери. Мы видим, что агрессивные чувства в этих случаях обусловлены конкретной социально-психологической динамикой семейных отношений. При всем этом ребенок не может реализовать свои чувства и потребности, испытывая к родителям противоречивые чувства любви, восхищения, обиды, ревности и неприязни.

Неразрешимый внутренний конфликт является источником постоянного психического напряжения, играющего роль одного из невротически декомпенсирующих факторов. Чувство вины, испытываемое детьми при наличии противоречивых чувств к родителям, может иметь место, но главным образом в старшем дошкольном возрасте, когда происходит развитие социально опосредованных или высших эмоций. Рассмотренные семейные ситуации типичны для детей с неврозами и представляют не что иное, как патогенно значимые модели межличностных конфликтов. Лучше всего и рассматривать их таковыми, в социально-психологическом ключе, не прибегая к искусственно созданной терминологии.

Я начал размышлять о своем пятилетнем сыне. Он постоянно жалуется на то, что я слишком груб с ним – что я делаю ему больно, когда мы устраиваем какие-то игры. После демонстрации я осознал, что прикасаюсь к нему так грубо потому, что боюсь на самом деле по

"Много лет я преподавал предмет сексуальности студентам-медикам в медицинском центре Государственного университета Луизианы в Нью-Орлеане. В амфитеатре, в окружении нескольких сотен почти-врачей я просил выйти двух добровольцев для «демонстрации прикосновений». Я просил одного взять руку другого и начать гладить ее, стоя перед однокурсниками. Я нарочно выбирал двух мужчин, поскольку знал, что обычная гомофобия заставит их постараться выполнить мое задание без реального чувствования друг друга. «Исполнитель» неизменно начинал торопливо гладить руку товарища – механически и одинаковыми движениями. Я часто начинал «помогать» ему, давая советы: «Попробуй сделать движения помедленнее». Обычный ответ был: «Я стараюсь!» При этом исполнитель продолжал усердно почесывать руку партнера. Иногда попадался такой, кто все же делал движения достаточно медленно для того, чтобы почувствовать своего партнера. И вы можете догадаться, что происходило в этот момент: они немедленно прекращали прикасания! Во время обратной связи мы обсуждали то, как это соотносится с тем, что они делают со своими любовниками и пациентами. И они начинали оправдывать отсутствие контакта.

Я никогда не забуду один из случаев, когда я проводил такую демонстрацию: одним из выбранных мною студентов оказался более зрелый мужчина, который поступил на медицинский факультет не прямо из колледжа. Я был поражен, наблюдая то, насколько медленно и осознанно он прикасался к своему «партнеру». Второй участник при этом умирал от смущения и гомофобии. Я сказал ему, что я ни разу за десять лет демонстраций не видел, чтобы кто-то так успешно прикасался к партнеру. «Для этого мне требуется собрать в кулак всю мою волю», – отвечал мне студент, продолжая прикасаться к руке своего партнера во время нашего разговора. Несколькими днями позже этот студент догнал меня в коридоре, когда я выходил из своего кабинета. «Помните меня? Я был одним из участников демонстрации». «Помню ли я? Тебя я никогда не забуду!» «А я хотел рассказать, что произошло со мной с того момента. Я начал размышлять о своем пятилетнем сыне. Он постоянно жалуется на то, что я слишком груб с ним – что я делаю ему больно, когда мы устраиваем какие-то игры.

После демонстрации я осознал, что прикасаюсь к нему так грубо потому, что боюсь на самом деле почувствовать его. И я боялся, что он может стать нюней. И осознал, что этот страх вымещаю на сыне. Мой сын всегда был словно заведенным, его трудно было заставить делать что-то – ему даже поставили диагноз «гиперактивность». И вот, после обдумывания того, что произошло на занятиях, я попробовал прикасаться к нему. Я просто позволил себе почувствовать его. Это было несколько дней назад. Мы с женой не можем поверить в изменения, которые после этого произошли. Мой сын вдруг стал тихим… словно кто-то разрядил его внутренний заряд. Я просто хотел сказать «спасибо»!» В течение нескольких секунд мы оба молчали. Мы просто смотрели друг на друга. Наконец, я произнес: «Ты не возражаешь, если я когда-нибудь напишу о тебе и о твоем сыне?» «А что? Мы какие-то особенные?» «Да, в этом есть особая красота! Я думаю, что ваш опыт поможет множеству людей».

Отрывок из книги Девида Шнарха "Страстное супружество"

Когда малыш рождается, его первым делом кладут на живот маме. Ему нужно продолжение контакта. И первое время он просит ее быть максимально близко. Спать вместе, носить в слинге, кормить грудью.

Со временем такой плотный контакт трансформируется. Из телесного – в более эмоциональный. Двухлетнему малышу важно показать маме свои навыки, получить пожалелку после падения, помощь в сложной ситуации.

Трехлетнему нужны ответы на все вопросы, помощь в установлении контактов с миром, обучение навыкам самообслуживания и помощи.

А еще детям зачастую нужно знать, что у них есть возможность в любой момент обратиться к маме. В любой момент, когда это потребуется. Если у ребенка есть это понимание, он не станет дергать родителей каждые пять минут. Потому что ему не нужно себе это доказывать.

Это как жизнь в большом городе. Большинству жителей мегаполисов, согласно опросам, не нужно ходить каждый день по достопримечательностям. Но они ценят возможность в любой момент пойти в Эрмитаж или на Красную площадь.

В современном мире родители не могут обеспечить ребенку такого контакта. Мы пропадаем на работах. С утра и до ночи. И в выходные хотим компенсировать свое отсутствие, «покупая» лояльность ребенка очередными развлечениями. И в этом снова нет желаемого контакта с родителями.

Находиться в контакте с ребенком – не так просто. Позволить ему выдергивать нас из важных дел для того, чтобы оценить рисунок. Или услышать его внезапное предложение о прогулке во время проливного дождя. Или даже просто заметить, что ему сейчас не по себе, - даже если он об этом не говорит.

Если у него нет контакта – ему все время будет чего-то не хватать. Каждый из нас может посмотреть на свою жизнь и понять, что всю жизнь мы чего-то ищем. Нам всегда не хватает чего-то важного. С самого детства.

Может быть, поэтому мы постоянно пытаемся привлечь общественное внимание – умными мыслями, эпатажным поведением, своими достижениями? Может быть, поэтому мы не верим в искренность других людей и не умеем строить отношения? Может быть, именно отсутствие контакта с родителями – причина нашей низкой самооценки, комплексов и негативных программ?

Ведь когда-то все было иначе. Когда мама не работала, а занималась хозяйством. Дети росли рядом с ней, помогая ей во всем и учась у нее. Подросших детей брал с собой в поле или в лес отец. И мальчики учились у него. А девочек своим тонкостям обучала мать.

Да, люди тогда жили иначе. Они не ездили по миру в поисках впечатлений, не переезжали с места на место, не меняли друзей, машины, дачи. Может быть, у них просто не было потребности в постоянном мелькании картинок снаружи, имея богатый внутренний мир?

Эгоизм как болезнь нашего времени.
Ребенок, родители которого потакают всем его прихотям, обеспечивают исполнение всех его желаний – хотим мы того или нет – растет эгоистом. Он уже не понимает, почему ему нужно отказаться от чего-то, что-то уступить, кому-то служить. Он живет с детства в мире развлечений, который крутится вокруг его персоны. И он не различает потребности и желания. Для него это – одно и то же.

Он не видит примера служения. Потому что родители также не заняты служением друг другу. Тем более ребенку. Ведь истинное служение не в том, чтобы потакать его капризам. А в том, чтобы давать то, что ему на самом деле нужно. Реагировать на его потребности.

Родители не дают детям контакта, заменяя его удовольствиями. И так как очень сильно любят своих детей, они стараются дать этих удовольствий по максимуму.

И так вырастая, мы думаем, что все нам что-то должны. Родители должны купить нам квартиру и машину, оплатить образование. Государство обязано обеспечить нас социальными программами.

А еще нам кажется, что все что-то о нас думают. Что кто-то думает о нас плохо, что кто-то думает о нас хорошо. Что всем есть до нас дело. Наш мир крутится вокруг нас. И поэтому у нас есть постоянный комплекс общественного внимания: «А что люди скажут?»

Также мы думаем, что все должно быть по-нашему. Поэтому муж должен делать, как я хочу, дети должны себя вести, как мне надо. И даже Бог должен мне дать все то, что я хочу.

И сталкиваются в семье лбами два эгоиста, никто из которых не хочет уступать. На свет появляется третий эгоист, ради которого мы немного готовы пожертвовать своими интересами. Но не настолько, чтобы выйти из своего панциря и прикоснуться к его душе сердцем. А лишь настолько, чтобы у него тоже появился свой панцирь рядом с нами.

Ведь это проще. Проще купить подарок, чем поговорить по душам. Проще отпраздновать день рождения в кафе, чем с душой испечь торт. Проще на выходные поехать в центр развлечений, чем вместе пойти в поход. Проще купить готовый дом, чем вместе его построить. Проще взять круглосуточную няню, чтобы она вырастила ребенка.

Как это было и есть у меня.
Вспоминаю свое детство и понимаю, что самая его счастливая часть – это время, когда мы жили в общежитии. Когда у мамы не было возможности заниматься увеселением меня. И ей не с кем было меня оставить. Поэтому я везде была с ней. В гостях, иногда на работе, в магазине, на почте, в Сбербанке, в паспортном столе, в командировках.

Я сидела за столом со взрослыми, где не было других детей. И можно было подумать, что я скучала. Но я слушала их разговоры. Мне было интересно – каково это, быть взрослым? Какие у них мысли, проблемы, тревоги?

Да, не всегда мне это нравилось. Особенно душные отделения почты с очередями и бюрократические конторы. Но зато я с детства знала, как заполнять бумажки и в какие окна их засовывать. Я знала, сколько стоят продукты и сколько их нужно, чтобы что-то приготовить. Мы стирали руками белье, я гладила одежду. Вместе с мамой стряпала вкусные торты и печенья, в 6 лет уже могла остаться одна дома. И мама была за меня спокойна.

Мне не было скучно. Мне было радостно, что мама берет меня с собой. До определенного возраста – в котором я сама сказала, что больше с ней не пойду. Потому что мне это уже не интересно.

Сейчас у меня растут дети. И я вижу, что они спокойны и счастливы, когда мы просто с ними находимся дома. Или гуляем. Или едем все вместе куда-то. В отпуск мы ездим туда, где интересно нам. Потому что обычного отдыха в Турции или Египте по тарифу «все включено» мы сами не выдержим.

Мне в этом месте еще нужно найти эту грань. Ведь у моей мамы не было других вариантов. А у меня есть. И иногда они кажутся более легкими и заманчивыми.

Слова Штефана глубоко проникли в мое сердце и поразили меня. Я осознала, что так невозможно воспитать много детей. Ведь явно Стивен Кови, которого я безмерно уважаю, растил своих девятерых иначе.

Я поняла, как часто я попадаю в эту ловушку. Когда иду в магазин за обувью себе, а покупаю еще один конструктор. Когда ставлю ребенку мультики по первому требованию. Я снова увидела забитые одеждой шкафы моих сыновей и десятки коробок с игрушками.

Я часто выбираю занятия для детей, а не для семьи. Зоопарки, детские площадки, парки развлечений. И в такой ситуации мы все очень сильно устаем. Возвращаемся домой измотанными, хоть и с кучей впечатлений.

Но когда мы делаем выбор в пользу общего отдыха – прогулки в парке, поездки за город или в гости, общение с друзьями в бане - эффект другой. Дети спокойны, мы – удовлетворены. И есть силы, есть вдохновение. Это не значит, что мы вообще не ходим в зоопарки и парки развлечений. Иногда - бываем и там. Когда всем этого хочется.

Старшего ребенка я уже в год начинала водить на развивающие занятия. До сих пор не понимаю зачем. Младший развивается дома. И очень быстро учится. Он уже понимает, как мыть голову, как варить кашу, как расчесываться. Один раз даже чуть не побрился 🙂 Хорошо, у станка не стояло лезвие.

Дома я стараюсь по максимуму заниматься делами, а не детьми. Они в это время вместе со мной. Они едят – я мою посуду и разговариваю с ними. Они играют – я работаю. Они моются – я развешиваю белье. Они видят, из чего состоит обычная жизнь. Как готовится еда, как стирается белье, как плетутся мандалы…

Я рядом. Они всегда могут позвать меня, и я приду. И мне кажется это более ценным, чем парки аттракционов, прыжки на батутах, развивающие центры и детские сады.

Да, мы все-таки забрали старшего из детского сада насовсем. Хотя он ходил туда только на полдня. Потому что общения у него хватает и дома. С братом, с гостями, на улице. Занятия у него тоже есть – но именно те, которые нужны ему – логопедические и психологические. И ему дома комфортнее – он не болеет, он быстрее развивается, учится, растет.

Чего же хотят наши дети?
Они хотят просто быть с нами. Иметь возможность учиться у нас. Быть в контакте. И если мы не можем обеспечить им постоянный контакт – может быть, стоит сменить отношение, например, к отдыху?

Многие семьи едут в отпуск туда, где будет хорошо детям. При этом самим им там скучно и неинтересно. Сами они хотели бы чего-то иного – горных походов, сплавов, поездок по городам. Счастливы ли дети, видя такие жертвы родителей? Радует ли ребенка детский курорт, если у папы и мамы скучающие и грустные лица?

И будет ли тяжело ребенку мотаться с вами по поездам и самолетам, если ваши глаза будут гореть от радости? Так ли велика сложность путешествия с рюкзаком и палаткой, если вечером вся семья объединяется у костра?

Почему бы родителям не начать делать то, что им самим интересно, вместе с детьми? При этом четко обозначая, что это ваши желания. Которые могут быть интересны и ребенку (а не так, что «Мы идем в музей, и ты мне лет через 10 спасибо скажешь»)

Важно определить точку перехода – когда у ребенка появляются свои интересы, своя жизнь, свои планы. И с этого момента дать ему личное пространство. Увидев опыт родителей, он будет осознавать, как можно исполнять свои желания так, чтобы всем от этого было хорошо.

Наши дети хотят, чтобы мы были счастливы рядом с ними. Чтобы мама, сидящая в декрете, не чувствовала себя сурком. Чтобы папа не отказывался от своих хобби из-за них. Чтобы в отпуске отдыхали все. Чтобы мама и папа не спрашивали, хочет ли ребенок братика, а принимали решение сами.

Им не нужны наши жертвы, за которые мы через 20 лет выставим счет: «Я тебя растила, кормила, а ты…». Они не хотят, чтобы ради них мы жертвовали своим счастьем, отношениями.

Вместе со счастливыми родителями – ребенок становится счастливым. И ключевых слова здесь два – «вместе» и «счастливыми». И оба равнозначны.

Быть рядом со счастливыми – не означает сопричастность. Быть вместе с несчастными – не означает счастье. Поэтому давайте учиться быть вместе и счастливыми.

Я желаю каждому ребенку, чтобы он смог почувствовать себя вместе со счастливыми родителями!

Все родители уверены, что для полноценного развития ребенка ему нужно обеспечить хороший уход и лечение, правильное питание, а также хорошее образование. Наличие родительской любви даже не обсуждается, это само собой. Но иногда именно недостаток любви становится причиной многих проблем во взаимоотношениях ребенка и родителей. А ведь взрослые уверены в том, что делают для своего ребенка все, чтобы заслужить хорошее отношение к себе и сделать малыша счастливым.

Многим из нас приходилось наблюдать, как хорошо одетые и благополучные дети ведут себя совершенно неадекватно в той или иной обстановке. Они могут лечь прямо на асфальт и бить ногами об землю или, наоборот, забиться в угол и не общаться ни с кем. Не спешите делать вывод, что перед вами невоспитанный и глупый ребенок. Подобные отклонения в поведении детей психологи объясняют недостатком внимания со стороны родителей. Несмотря на все комфортные условия, созданные родителями вокруг малыша, ребенок испытывает нехватку родительской заботы и любви. Он не верит в то, что родители его любят, несмотря на то, что как раз папа и мама просто обожают его, но не могут наладить с малышом контакт.

Пару десятилетий назад в нашей стране все детки росли приблизительно в равных условиях, то есть, у них была одинаковая одежда, они ели одни и те же продукты, играли в одинаковые игры. И родители были спокойны за детей. По вечерам мамы читали сказки и пели колыбельные, а в выходные дни вся семья отправлялась в кино или на природу. Сейчас у родителей нет времени, но у них появились, как им кажется, «заменители» в виде компьютера, телевизора и сотовых телефонов. А такое понятие, как ласковое общение с ребенком, отошло на второй план. Никто не спорит с тем, что счастье ребенка и его образование во многом зависят от материального положения родителей. Хорошо, когда у ребенка есть собственный репетитор, и ваше чадо ходит в дорогой и престижный лицей, а вы каждый месяц делаете ему дорогие подарки. А когда у ребенка наступает переходный возраст, мамы и папы удивляются, что ребенок вырос жестоким, неблагодарным эгоистом, в то время, как родители старались дать ему самое лучшее, он отплатил им неблагодарностью.

Родители не подумали о том, что главное условия для развития малыша - любовь, которой он был обделен все годы. Как показать ребенку, что вы его любите? В первые месяцы жизни малыша устанавливайте с ним эмоциональный контакт. Подходите к малышу не только тогда, когда он плачет, но и когда у него хорошее настроение. Обнимите, поцелуйте, поиграйте с ним. Какие бы поступки не совершил ваш ребенок, всегда старайтесь быть на его стороне. Это не означает, что вы должны оправдывать его поведение. Можно поговорить с ребенком на равных и объяснить сложившуюся ситуацию.