Экология жизни. Дети: Дорогой Родитель, мне хотелось бы написать тебе такое письмо. Про эту битву, которую мы с тобой ведём. Она мне нужна. Мне нужна эта битва. Я не могу тебе об этом сказать, потому что у меня нет подходящих слов и всё равно это будет бессмысленно.

Дорогой Родитель, мне хотелось бы написать тебе такое письмо.

Про эту битву, которую мы с тобой ведём. Она мне нужна. Мне нужна эта битва. Я не могу тебе об этом сказать, потому что у меня нет подходящих слов и всё равно это будет бессмысленно. Но мне нужна эта битва. Очень. Мне нужно тебя сейчас ненавидеть и нужно, чтобы ты это пережил. Нужно, чтобы ты пережил, что я тебя ненавижу и что ты ненавидишь меня. Мне нужна эта битва, хотя я тоже её ненавижу. Даже неважно, из-за чего мы ругаемся: отбой, домашняя работа, стирка, моя грязная комната, прогулки, сидение дома, отъезд, не отъезд, парень, подружка, нет друзей, плохие друзья. Неважно. Мне нужно с тобой ругаться об этом и нужно, чтобы ты ругался со мной в ответ.

Мне отчаянно нужно, чтобы ты держал один конец верёвки. Держал крепко, пока я мечусь на другом конце – пока я ищу опоры для рук и ног в этом новом мире, в который я попал. Раньше я знал, кто я, кто ты, кто мы. Но сейчас уже не знаю. Сейчас я ищу свои пределы, и иногда они находятся только тогда, когда я дёргаю тебя. Когда я довожу всё, что раньше знал, до предела. Тогда я чувствую, что существую, и хотя бы минуту могу дышать. Я знаю, что ты тоскуешь по тому милому ребёнку, которым я был. Я знаю это, потому что тоже по нему тоскую, и эта тоска добавляет мне сейчас ещё больше боли.

Мне нужна эта битва, и мне нужно знать: неважно, насколько плохи или сильны мои чувства – они не разрушат тебя или меня. Мне нужно, чтобы ты любил меня даже в наихудших моих проявлениях, даже когда кажется, что я тебя не люблю. Мне нужно, чтобы ты сейчас любил себя и меня за нас двоих. Я знаю, как хреново, когда ты не нравишься и тебя называют плохим человеком. Внутри я тоже себя так чувствую, но мне нужно, чтобы ты это вынес и обратился за помощью к другим взрослым. Потому что я сейчас не в состоянии тебе помочь. Если хочешь, позови всех своих взрослых друзей и устрой тусовку по выпуску пара среди своей группы поддержки «как выжить с подростком», я согласен. Можешь говорить обо мне за моей спиной – мне пофиг. Только не бросай меня. Не бросай эту битву. Она нужна мне.

Эта битва научит меня, что моя тень не больше моего света. Эта битва научит меня, что плохие чувства не означают окончания отношений. Эта битва научит меня слушать себя, даже когда это может разочаровать других людей.

Эта конкретная битва закончится. Как всякая буря, она утихнет. Я всё забуду, и ты забудешь. А затем она вернётся. И мне снова будет нужно, чтобы ты держал верёвку. Мне снова и снова это будет нужно в течение многих лет.

Я знаю, что это трудное дело по своей сути совсем не радует тебя. Я знаю, что, скорее всего, никогда не поблагодарю тебя за это и даже не признаю твою роль во всём этом. Знаешь, я, скорее всего, буду даже критиковать тебя за всю эту сложную работу. Будет казаться, как будто, что бы ты ни делал, этого никогда не достаточно. И всё же я целиком полагаюсь на твою способность оставаться в этой битве. Неважно, как много я спорю. Неважно, как много я хандрю. Неважно, как велико моё молчание.

Пожалуйста, держи свой конец верёвки. И знай, что ты выполняешь самую важную работу, какую только может кто-либо делать для меня прямо сейчас.

С любовью, твой Подросток. опубликовано

Гретхен Шмельцер (Gretchen Schmelzer)

Перевод Ирины Маценко

Присоединяйтесь к нам в

Сегодняшняя тема нашего разговора не обещает быть легкой. Речь пойдет о предсмертных записках. И сразу возникают ассоциации с самоубийцами. Но в большинстве случаев именно они оставляют прощальные послания. Поговорим об этом.

Предсмертная записка и суицид

Человек, самовольно ушедший из жизни, слаб или силен? Как на это решиться? Для большинства людей это просто не представляется возможным. Почему это происходит? Как правило, ответы кроются в предсмертных посланиях. Причиной может стать болезнь, неразделенная любовь, огромная долговая яма и многие другие обстоятельства. В них самоубийцы просят прощения за самовольный уход из жизни, или, наоборот, винят кого-то в своей смерти.

С каждым годом растет число ушедших из жизни молодых людей. Это не просто страшно, Но в большинстве случаев ее можно избежать, предупредить. Нужно слышать своих детей, участвовать в их жизни. Трудно не заметить внутренних перемен и терзаний, не стоит прятаться от проблем, их нужно решать, помогать своему ребенку всегда и во всем.

Страшно то, что многие подростки долго готовятся к этому запредельно неразумному шагу. Смотрят форумы, общаются с подобными себе потенциальными самоубийцами, изучают информацию, как правильно составить предсмертную записку. Но своими поступками они предупреждают о намерении покинуть этот мир.

Поговорим о подростковом суициде

Чаще совершают самоубийство молодые люди 10-14 лет. При этом нельзя сказать, что это дети из плохих семей. В 78 % случаев выявлено, что они проживали в достойных условиях.

Нет четкого ответа на вопрос, почему дети идут на этот страшный шаг. Психологи, работая с детворой, которым удалось выжить после попытки суицида, выявили несколько основных причин:

1. Безнадежная любовь. Подростковый возраст - период взросления. Дети по-иному смотрят на мир. Меняются физиологически, выходя из уютного домашнего мира. Начинают выстраивать другие отношения с окружающими. С 12-13 лет дети копируют черты характера людей, в которых видят своего кумира. Поэтому очень важно оставаться для ребенка другом и, конечно же, образцом поведения. Дитя должно быть уверено в том, что вы поддержите его в любом случае, выслушаете и дадите совет.
2. Потеря смысла в жизни. Ребенок по какой-либо причине может погрузиться в себя, закрыться. Это могут быть проблемы со сверстниками в школе, плохие взаимоотношения с родными людьми. А родители, не замечая проблемы, будут радоваться тому, что ребенок спокоен и прилежен. Необходимо чувствовать свое дитя, интересоваться его жизнью, постоянно разговаривать.
3. Одиночество. Очень распространенная проблема. Порой, в силу различных причин детки остаются брошенными на произвол судьбы. Когда родители пропадают на работе, а за ребенком смотрит старенькая бабушка. Им не хватает внимания. И вот тогда они начинают любыми способами пытаться обратить его на себя. И суицид - одно из средств. Ребенок идет на крайность, чтобы услышали его крик души, и в большинстве случаев он не желает смерти, но шутить с ней нельзя. Смерть «понарошку» может стать реальной.
4. Смерть назло. Часто дети таким образом манипулируют родителями, если те что-нибудь не купят или не выполнят. Мол, умру им назло, пусть мучаются.
5. Семейные драмы. Скандалы и неурядицы, которые происходят на глазах детей, очень часто становятся причиной суицида. Они впадают в депрессию, страшный стресс, который они испытывают при неустойчивом психическом развитии, усугубляет положение. Тяжело справиться с этой проблемой самостоятельно. Еще хуже, когда в разгар семейной драмы ребенок невольно становится свидетелем слов, что он обуза и помеха. Это и становится в большинстве случаев последней каплей для совершения страшного шага в пропасть, и оставленная предсмертная записка - все, что остается...

Родители, находите время для своих детей, показывайте заботу, давайте любовь и ласку. Мы посвящаем этому вопросу столько внимания, потому что детский суицид - это трагедия всего человечества. Предсмертные записки подростков - звоночки…

Тревожные сигналы

Чтобы никогда не находить ужасные письма, необходимо научиться видеть и слышать своих детей. На что следует обратить внимание:

1. Замкнутость. Если чадо сидит дома, закрывшись в комнате, не выходит на улицу, ни с кем не дружит, и с вами бывает неразговорчиво. Общайтесь больше, обнимайте, целуйте ребенка. Малыш должен понимать, что всегда может обратиться к вам за помощью.
2. Равнодушие. Ребенку ничего не интересно, способен неплохо учиться, но без энтузиазма, выполнять требования, по причине отсутствия собственных желаний. Предложите заняться чем-либо, записаться в секцию или кружок. Обретя хобби, он воспрянет духом, найдет смысл в жизни.
3. Симуляция болезни и придумывание страшных диагнозов. Ребенок таким образом доносит, что ему одиноко и больно, а когда вы рядом, становится легче. Потом они постепенно приходят к суициду и начинают пугать этим. Но к великому сожалению, есть много случаев, когда инсценированная смерть становилась реальной.
4. Самый тревожный звонок, когда дети говорят и представляют, как плохо будет родным и близким без них. Сначала они часто думают о суициде, но это просто мысли на уровне воображения. Чем чаще крутить их в голове, тем менее абсурдными они кажутся. Идея вырастает в мыслеформу. Один незначительный срыв может стать последней каплей. Заметив эти симптомы у ребенка, обратитесь к грамотному психологу.

Причин может быть много, но, любя своего ребенка, их трудно не заметить, просто не закрывайте глаза на тревожные звонки.

Вы спросите, кто виноват?

Детский психолог О. Ворошилова, которая лечила детей после попыток суицида утверждает, что полная вина лежит на родителях. И в большинстве случаев оказывается, что дети жили в семьях с плохим психологическим климатом.

Ребенку важно:

1. Понимать, что нет нерешаемых проблем.
2. Знать, что родители всегда услышат и поймут.
3. Иметь уверенность в том, что, придя с горем, вы не отвергнете его, а поддержите, не станете читать нравоучения.
4. Чтобы родные серьезно и с пониманием относились к его проблемам.

Нужно радоваться тому, что ребенок обратился к вам, а не к другу, и поделился счастьем или бедой. Значит, доверяет, и вместе можно преодолеть все трудности. Главное - показать ребенку, что жизнь удивительна и прекрасна, и, что бы ни случилось, найдется выход.

Как люди решаются переступить черту жизни?

Статистика ужасная, за последние двадцать лет в России произошло около 800 тыс. самоубийств, причем страна находится на втором месте в мире по распространённости суицидов. Мужчины сводят счеты с жизнью чаще, чем женщины, средний возраст самоубийц-мужчин - 45 лет, женщин - 52 года.

Что такое суицид? Причины

Это не что иное, как крайний способ побега от себя. Человек в момент этого глубокого личностного кризиса испытывает сильную эмоциональную перегрузку, и самоубийство для него видится единственным (неразумным) выходом.

Самоубийство можно разделить условно на акцентированное и реальное. Мнимый суицид случается в состоянии аффекта, и предсмертную записку не находят на месте трагедии. В большинстве случаев такой суицид не заканчивается летальным исходом, потому что человек так выкрикивает свою внутреннюю боль, он просит помощи.

Реальный же суицид - тщательно спланированное мероприятие. Предсмертное послание пишется осознанно, имеет содержательную информацию. Что толкает людей на этот отчаянный шаг:

• неразделенная любовь;
• семейное неблагополучие;
• чувство одиночества;
• серьезный недуг;
• потеря родного человека;
• состояние депрессии.

В предсмертной записке самоубийцы может быть указано, кто довел его до этой крайности. Итак, причины:

• издевательство физическое и моральное;
• травля;
• изнасилование;
• религиозная фанатичность;
• шантаж, оговор, унижения.

Но это наказуемо законом. Об этом гласит статья УК РФ 110 «Доведение до самоубийства». Всемирная организация здравоохранения представила данные о том, что каждые 40 секунд в мире происходит одно самоубийство, а попыток свести счеты с жизнью в 20 раз больше, чем смертей от самоубийств.

Поговорим о предсмертных посланиях известных людей

Ведущий телеканала «ТВ Центр» Борис Ноткин ушел из жизни в 75 лет. Его нашли мертвым на даче в Подмосковье в Одинцовском районе. Рядом с телом нашли записку. Что было написано в предсмертной записке Ноткина? В ней крылась причина его смерти. Он добровольно ушел из жизни, потому что устал от мучений. У него в мае 2017 года диагностировали раковую опухоль четвертой степени. Предсмертная записка Ноткина свидетельствовала о добровольном уходе из жизни.

Известный телеведущий решил не мучаться, потому что болезнь оказалась неизлечимой, и покончить жизнь самоубийством. Рядом была обнаружена предсмертная записка Бориса Ноткина и охотничье ружье, которое он приобрел якобы для обороны, из которого и был произведен огнестрельный выстрел. Обнаружила предсмертную записку Бориса Ноткина его жена.

Еще одно громкое потрясение

В 1994 году ушел из жизни солист культовой группы Nirvana Курт Кобейн. После было найдено предсмертное письмо, написанное музыкантом незадолго до кончины.

Оно держалось в тайне, из-за сомнений, его ли это почерк и когда было написано. Но власти штата Вашингтон все же обнародовали содержание предсмертной записки Курта, которая приложена к материалам дела.

Его тело с пулей в голове было обнаружено на полу его квартиры в городе Сиэтле, спустя четыре дня с момента наступления смерти. Орудие убийства лежало на груди. Предсмертная записка Кобейна адресовалась его вымышленному детскому другу Бодде.

В крови был обнаружен героин в большой дозе, но полицейскими обнародовано, что причиной смерти стало огнестрельное ранение. Поговорим о содержании предсмертной записки Кобейна. Но прежде вспомним факты его биографии.

Какой он - рок-кумир миллионов?

Вырос в обычной семье, отец - механик, мать - официантка. Интерес к музыке у него проснулся в двухлетнем возрасте. Родные тетя с дядей также были музыкантами, и в семь лет Курт от них получил

Будучи восьмилетним юнцом, переживает развод родителей, очень тяжело. После этой семейной драмы становится закрытым и даже враждебным. В характере проявлялся цинизм. Сначала он жил с матерью, тогда и покончил жизнь самоубийством его родной дядя. Его Курт безгранично любил. Потом он переехал в Монтесано к отцу, но, не найдя общего языка с новой супругой, покинул его дом. Будучи подростком, жил попеременно у обоих родителей.

Музыкант Уоррен Мейсон научил четырнадцатилетнего Курта играть на гитаре. После окончания школы долгое время парень болтался без дела, веселился с друзьями. В 1986 году устроился на работу, на восьмые сутки был арестован за распитие спиртных напитков на чужой территории.

Впоследствии им была организована музыкальная группа, вскоре распавшаяся. После зародилась группа Nirvana. Музыка соединяла два стиля: панк и поп. Невероятную популярность группа обрела в 1991 году. Залы собирали тысячи зрителей. Его женой стала У них родилась дочь

Кончина кумира

С детства Курт болел психологическими расстройствами и вынужден был принимать специальные препараты. А также в юном возрасте он попробовал наркотики и увлекся ими, обретя настоящую зависимость. Конечно, сказался развод родителей, и дяди по линии отца, алкоголики, психически больные, покончившие жизнь самоубийством, наложили свой отпечаток на его психике.

Музыкант стал употреблять героин и перенес тяжелую передозировку. Друзья уговорили его лечь в клинику на реабилитацию, но он сбежал из нее.

8 апреля 1994 года друг обнаружил его в доме мертвым. Поклонники продолжают считать, что было совершено убийство.

Предсмертная записка Курта Кобейна на русском имела следующий смысл

Начало повествует о том, что он утратил смысл жизни и любовь к музыке. Курт говорит о своем стыде за это, пишет, что, стоя за кулисами, когда взрывается рев толпы, сердце не екает. Что нет у него такой страсти к своему делу, как у Фредди Меркури, который ценил каждую секунду, проведенную на сцене, любил публику и купался в их овациях. Он открывает душу, выворачивает себя наизнанку, говоря о том, что не в силах обманывать своего зрителя. Не хочет больше притворяться и выходить на сцену, настал час покинуть ее. Крича о великой любви к людям, фанатам, показывает свою человечность. Его эмоциональное состояние довело до точки кипения, невозврата.

Он вспомнил в письме жену и дочь. Высказал в их адрес безграничную любовь. Провел тонкий психоанализ видения себя в дочери. Фрэнсис - мертвая рокерша, становится саморазрушительной и несчастной, как он. Он благодарен за свою хорошую жизнь, но отмечает семилетний рубеж психологического надрыва детской души, о ненависти и любви к человечеству. Он считал себя слишком импульсивным и предсказуемым. Утратив страсть, он выбрал яркую и короткую жизнь, на деле скучную, лишенную смысла и долгую. Это были его последние слова в письме. Он выразил любовь к жене и дочери, попросил супругу никогда не сдаваться ради Фрэнсис, жизнь которой будет лучше без него.

После смерти великого музыканта огромную популярность обрел его дневник, цитаты которого стали такими же легендарными. Предсмертные записки людей свидетельствуют о потере родного, близкого, друга, кумира. Читая их, понимаешь, что человека больше нет, остались лишь строчки.

Михаил Задорнов

Совсем недавно не стало выдающегося писателя и сатирика Михаила Задорнова, он ушел от нас в 69 лет. Состоял в Союзе писателей России, издал больше десятка книг. Был автором и ведущим многих телепередач, в частности таких как «Аншлаг» и «Смехопанорама».

Год назад у него обнаружили опухоль головного мозга. Он обнародовал в социальной сети «ВКонтакте» информацию, что по этой причине концерты отменяются. После курса химиотерапии в берлинской клинике Задорнов проходил реабилитацию в Прибалтике. Болезнь победить не удалось. Им было принято решение остановить мучительное лечение.

10 ноября 2017 года не стало великого сатирика Михаила Задорного. Он говорил, что все способы лечения уже испробованы, ничего не помогает. Последней волей стало желание поехать в Юрмалу и там дожить свой век в спокойствии в окружении близких людей.

Предсмертная записка Задорного скорее не послание, а требование, в котором он изложил три пожелания:

• Сохранить библиотеку им. Николая Задорного в Риге, не прекращать ее финансирование.
• Вторым желанием стала воля быть похороненным в отцовской могиле.
• Перевозить тело наземным видом транспорта.

Легендарный сатирик Михаил Задорнов останется навсегда в наших сердцах.

О предсмертном послании В. Маяковского

Смерть поэта по сей день остается тайной, сам ли покинул этот мир или ему помогли это сделать. Поговорим о содержании предсмертной записки поэта, которая датируется 1930 года. Он написал послание за два дня до смерти. Вначале возникали сомнения, его ли это письмо, так как выполнено было в карандаше, практически без знаков препинания. После установили, что оно подлинное.

Итак, что было написано в предсмертной записке Маяковского? Великий поэт просил никого не винить в его смерти и плохо не отзываться о нем после его кончины, мол, покойникам это не по душе. Он просил прощения у родственников и близких, предупреждая, что это не выход, и так поступать не следует, но не в его случае. Он также распорядился в письме отдать его творения семье Брик. И еще сказал о 2 тыс. рублей в его столе на уплату налога, остальные велел получить с Гиза.

Это письмо позволяет сделать вывод, что Маяковский был ответственным человеком. Казалось бы, уходит из жизни, после смерти уже все равно, а он побеспокоился о родных.

Это послание вызвало множество споров. Зачем он упомянул там в одном ряду с близкими людьми, таким образом подставил замужнюю женщину? Но этому нашлось объяснение, поэт хотел ее обезопасить финансово, а об их связи и так всем было известно.

Еще один интересный факт. Он пишет, мол, Лиля Брик, люби меня. Но всем известно, что любви давно не было, да и вообще, она никогда не любила поэта. Все же он оставляет в ее руках свое наследие, потому что она, как никто другой, разбиралась в его творчестве, была очень хваткой и имела огромные связи.

Поэту хотелось, чтобы его творения сохранились и жили. Именно поэтому он доверил их Брикам. И есть фраза, подтверждающая это, мол, давайте забудем все распри и обиды, и люби меня после моего ухода.

В письме было еще и четверостишие, первые строки которого по логике должны адресоваться Лиле Брик. Он писал, что событие исчерпало себя, любовная лодка разбита о быт. Решил уходить, поэтому нет места взаимным обидам и упрекам. Но речь все же идет не про нее. Лиля жила в прекрасных условиях, все гребла себе. И в трудные минуты жизни поэта, когда тот нуждался в поддержке, покинула его. Семья Брик уехала в Лондон, к матери Лилии.

Когда раздался злосчастный выстрел, Лили и семьи не было рядом. Но они успели прибыть к 16 апреля к моменту похорон. После чего Лиля сожгла все письма, которые хранились у него. Уничтожила великое достояние, свидетельства жизни поэта, страницы биографии.

Она изъяла и дневник, некоторые фрагменты опубликовывала, а потом и вовсе поставила запрет, как и на свои дневники.

Если «любовная лодка» не относится к супруге, что тогда имел в виду поэт? Может, это связано с основной версией самоубийства? Ведь на него столько бед обрушилось в одночасье, может, просто не выдержал этого, что привело к нервному срыву и такому исходу.

Могли неудачи довести великого поэта до кончины? Скорее нет, на него на протяжении всей жизни осуществлялись нападки, причем жесточайшие. И не только со стороны литературных критиков, но и друзей. И властям не нравилось его поэтическое мышление и слог. Он научился давать отпор в спорах, умел защищаться. В прощальном письме еще обращается к Ермилову, высказывая тем самым желание продолжить дискурсивные распри. Поэтому неудачи не могли довести до столь критического состояния. Тем более что были написаны новые произведения.

Возможно, речь идет о несчастной любви. В его жизни была и третья женщина в замужество которой поэт не хотел верить. Их развела судьба. Она уехала во Францию, там и осталась. Положение страны не позволяло вернуться. Она полагалась на всемогущего Маяковского, но тот сам не мог привезти даму своего сердца в скромнейшие пенаты, тем более, когда в стране происходили такие перемены: выросли цены, Сталин отменил нэп, полки в магазинах были пусты, а она привыкла к иной жизни, да и чем станет заниматься в СССР?

Маяковский боялся шальной пули, остаться в одиночестве. Нора жила своим театром, Лиля вовсе его не любила, а с Татьяной, увы, не сложилось. Любовная лодка разбилась о быт…

14 апреля рано утром дал телеграмму во Францию, Татьяне Яковлевой, мол, сегодня в Москве застрелился поэт Владимир Маяковский.

Наши уроки закончились, и вы, наверное, уже пробовали общаться с вашим ребенком по-другому. Хорошо, что у нас была возможность двигаться постепенно, шаг за шагом, от урока к уроку, от упражнения к упражнению. Теперь настало время применять все полученные знания и навыки сразу, в повседневной жизни. Конечно, это совсем не просто: думать сразу обо всех «правильных способах» общения, когда надо ходить на работу, заботиться о пропитании, выдерживать многие стрессы нашей современной жизни.

Но давайте подумаем о том, что в стрессе находимся не только мы, но и наши дети. Чем труднее условия жизни, тем больше нам и им нужна эмоциональная поддержка. А ведь нет никого, кто был бы ближе ребенку, чем мы, родители, или кто-то ближе нам, чем собственный ребенок! Так что сохранение теплых, поддерживающих отношений в семье – дело ее выживания, и ради этого стоит потрудиться.

Хочется заверить вас, что, пройдя через наши уроки, вы обязательно найдете пути преодоления психологических трудностей. Трудности, конечно, будут, не все может идти гладко, но главное – это знания и стремление к изменениям. Знания у вас уже есть, и я уверена, что стремление – тоже. Стоит помнить, что не ошибается тот, кто ничего не делает. «Ошибки» у вас будут, но это– ошибки в кавычках, на самом деле они – шаги на пути к успеху.

Несколько слов о предыстории событий.

Федя – старший из четырех детей, двое младших – от второго брака его матери. Семья живет в деревне. К нелегкой сельской жизни в последние годы добавились заботы о двух малышах. И это бы еще ничего, если бы не «напряженка» с Федей. Его отношения с матерью и отчимом совершенно разладились: он отказывался учить уроки, потом вообще перестал ходить в школу, не помогал по дому, грубил, постоянно обижал сестру, целыми днями пропадал на улице, а иногда и вовсе не приходил домой ночевать.

После безуспешных воспитательных усилий родители решили отправить его к бабушке «на исправление».

О том, что происходило в ее доме, бабушка писала в письмах своей дочери, матери Феди, и ее мужу.

К некоторым местам писем – они помечены номерами – мне захотелось написать комментарии, которые помогут связать события с содержанием наших уроков и, надеюсь, дадут вам дополнительные важные сведения.

Эти комментарии вы найдете в конце писем.

Итак, действующие лица писем: Аня – мама Феди, Дима – ее муж, Виктор – муж нашей рассказчицы-бабушки.

Анечка, Дима, здравствуйте!

Впервые появилась возможность написать вам, раньше не было буквально ни одной свободной минуты, хотя это звучит неправдоподобно. Забота о Феде, в основном о его учебе, съедала жалкие крохи времени.

Я знаю, что Федя написал вам на днях: он мне прочел свое письмо. К сожалению, в нем нет главного: последние десять дней четверти он не ходил в школу. Это произошло, несмотря на все мои старания; а старания заключались в том, что я пыталась учить с ним все уроки. Если он отказывался, я приглашала мальчиков – его друзей и учила вместе с ними (некоторое время это помогало, потом перестало: они учат, а он нет). Еще я ходила на уроки (в основном на математику), решала вместе с ним и объясняла примеры и задачки, вместе посещали и дополнительные занятия.

Вставала и будила его в 7 часов утра, чтобы сделать те уроки, которые он отказался делать накануне. Обсудила «ситуацию» практически со всеми учителями и директором. (1)

Все это было очень тяжело, сопровождалось взаимным недовольством, у меня – порой бессонными ночами и ощущением бессилия и безнадежности. Дневник он упорно не вел, уроки не записывал, «приготовление» уроков начиналось со звонков ребятам: «Что задали?». Часто говорил, что ничего не задали, упражнения по русскому упорно не делал, английский учить тоже отказывался. Решать дополнительно примеры на материал, который он запустил, например на дроби, отказывался категорически. Нахватал двоек.

Катить камень в гору было все труднее и труднее: гора круче, камень тяжелее. Бывало, я открывала учебник, находила номер задачки, а Федя отворачивался: «Не буду». На этом занятия кончались, он уходил гулять.

Нам с Виктором стало ясно, что так жить ни ему, ни нам больше невозможно. В первый день, когда Федя отказался встать в школу, Виктор поднимал его дважды и умывал холодной водой – но он ложился опять. В последующие дни мы его не поднимали. Он стал спать до 11–12; а вечером ложиться поздно. (2)

Это – то, что происходило примерно до 25 октября. Внутри у меня все бурлило. Очень хотелось помочь Феде выкарабкаться, но нарастали также раздражение, усталость и отчаяние. Когда же он перестал ходить в школу, когда стало некуда стремиться, настали «тишь и благодать». И на этом фоне все яснее вырисовывается то, что в общем-то было заметно и раньше, но заслонялось школьными делами и беспокойствами.

Пожалуй, ключевой фразой-разгадкой для меня были его слова, сказанные как-то в спокойной обстановке: «Знаешь, а мама сказала, что в Москве меня заставят учиться». Грубо говоря, разгадка – в его намерении доказать, что «не заставят». Ущерб, который он при этом понесет (остаться на второй год, потерять ребят-друзей, остаться неучем вообще), для него не так важен, как это намерение.

Только спустя полтора месяца он заговорил о Сергино и о вас. Вчера, когда я прилегла к нему перед сном, он начал рассказывать о вашем доме, где чья комната, где что стоит. Мечтательно вспоминал, что из окна кухни видно лошадей и всегда можно узнать, пора на водопой или нет.

Потом в темноте Федя набросал план дома, а сегодня утром аккуратно его перерисовал, прибавив клумбы, картофельное поле, парник, собачью будку.

У него постоянные страхи перед засыпанием. Эти страхи пока не проходят, и каждый вечер он боится гасить свет: мы зажигаем свет в коридоре и открываем настежь двери в комнату, где он спит. Иногда он сам зажигает свет в своей комнате и так засыпает. (3)

Нам становится все яснее: ему необходимо тепло, которое он недополучил. Не хватало ему, конечно, и внимания, так как несколько (или даже много) лет вы жили с ним в очень трудных бытовых и психологических условиях. Конечно, это была не твоя вина, а в основном ваша общая беда. Мне сейчас вспоминается, каким верным и безропотным помощником он был. Уверена, как часто и как много он тебе сочувствовал, когда у тебя было тяжело на душе, чувствуя это кожей, и наверняка старался облегчить твою ношу.

Он ведь был тогда старшим мужчиной… Представь, как много это должно было значить для детской души!

За последние десять дней у меня накопилось очень много впечатлений о его замечательных свойствах. (4) Федя очень чувствительный мальчик, внимательный к состояниям других. Часто первый приветствует, когда я прихожу с работы, спрашивает: «Ну как прошел день?». Поехал к тете Тане, я дала 3 рубля ей на цветы. Он купил у грузина астрочки, за которые тот просил 4 рубля, а потом уступил за 3. Грузин в шутку сказал: «Ладно, будешь мне должен». Тетя Таня дала ему на рыбок 2 рубля; на обратном пути он отдал грузину рубль.

Недавно ему подарили несколько моделей, и он сейчас упорно над ними трудится – значит, воля и способность организовать свои занятия есть. «Над моделью яхты, – говорит, – придется трудиться дня четыре». Стал просить будить его пораньше, чтобы начать утром. Сегодня делали вместе зарядку. Живо интересуется всем, что не связано с «официальным» образованием. Постепенно становится с нами более откровенным. Вначале мы натыкались на его упорное молчание, особенно в конфликтных ситуациях. Теперь он даже в них что-то «бурчит». Зато в спокойные периоды стал гораздо разговорчивее. Когда были конфликты с приготовлением уроков, он регулярно уходил играть в одиночку: катал машинки, играл в «револьвер» – поджигал наскобленную из спичек серу. Теперь он старается проводить свободное время с нами: подстраивается к нашим занятиям, нашим разговорам. Мы стараемся с ним тоже играть, читать.

Еще одно наблюдение. На днях он был в плохом настроении, пытался грубить, отказывался убрать со стола, слонялся, вызывал на ссору. Я его пару раз обняла, вместо того чтобы обидеться, и он помягчал. (5)

По всем нашим наблюдениям сейчас возможен только один-единственный способ жизни с Федей: как можно больше положительного внимания и ни одного критического замечания, осуждения или недовольства.

Очень помогает мне мысль, что, слава Богу, у ребенка не тяжкая болезнь, ему всего 13 лет, «необратимого» еще не случилось, и он многое может еще набрать, даже начав «с нуля».

Мы с Виктором пришли к выводу, что Федя просто-напросто не подготовлен к выполнению тех требований, которые ему предъявляет школа, особенно московская школа, и жизнь вообще. Его можно, конечно, понукать и критиковать, но это все бесполезно и только усугубляет его проблемы.

Если снять все эти требования и ожидания, то сразу становится спокойнее, начинаешь к нему приветливее относиться, а главное – находить светлые стороны в его характере. Тогда появляется надежда…

В один день, в один и даже несколько месяцев все эти нехватки восполнить, конечно, нельзя. Никаким механическим способом – отделения, помещения куда-то или к кому-то, записывания в какие-нибудь кружки или секции – эти проблемы не решить. С Федей надо жить и питать его своей любовью, своей жизнью – такой вывод у меня сложился в конце концов.

Мы это можем делать и делаем уже, и, надо сказать, несмотря на нагрузку, мне от этого становится только лучше. Но у него есть вы, и вас он не может ни забыть, ни вычеркнуть, ни перестать обижаться за то, что он не с вами.

Сегодня он мне сказал: «Дурак я, что согласился уехать, чувствовал, что все равно заставят, а вообще-то, когда захочу, тогда и вернусь. А если будут против, то такое покажу!»

Видите, у него обида и угрозы – единственные способы бороться за то, чтобы хоть как-то себя защитить. Других средств у него в общем-то нет. И опять за этими выпадами, бравадой – несчастный, неблагополучный ребенок.

Ждем с некоторым напряжением начала второй четверти. Федя бросил мимоходом, что пойдет учиться, хотя мы не очень обнадеживаем себя. Все «технические» проблемы – подъем утром, действия с дробями, писание письменных упражнений и т. д. – «встанут во весь рост». На днях я беседовала с директором, все ей рассказала. Она просила отдать дневник, чтобы проставить за первую четверть «н/а» (не аттестован) практически по всем предметам. Она согласна пойти на индивидуальное обучение на дому, но для этого нужна справка от врача. Я попробую ее получить. Самое худшее – остаться на второй год. Но если все проблемы не будут решены, то и на второй год он не сможет учиться нормально.

Целую всех, мама.

Анечка, привет!

Пишу вдогонку большому письму. Я как-то не сообразила попросить в нем тебя не сообщать Феде о том, что ты знаешь о его школьных делах. У него стало появляться доверие ко мне – он стал больше рассказывать о том, что обычно вызывает критику.

Наша жизнь с ним идет пока без изменений. По окончании каникул, конечно, возрастет нагрузка на все – и на его психику, и на наши отношения, и на наши (взрослых) переживания. Жду этих дней с некоторым опасением.

Тревожат меня Федины страхи перед засыпанием. Одну ночь он часто просыпался и проверял, есть я поблизости или нет. Он сказал, что в Сергино такого не было. Помогает, если я прилягу к нему перед сном, тогда он прижмется и спокойно заснет. (6)

Я думаю, что его драки с Леной, о которых ты мне так много писала, связаны с тем же. Прочла сегодня в одной психологической книжке, что драки между детьми в семьях часто бывают из-за того, что им не хватает ласковых телесных прикосновений (в основном от родителей). Задирание и битье друг друга – это как бы замена их, они ведь не знают ничего другого.

К сожалению, Федя читает пока гораздо меньше, чем гуляет. Гуляет по-прежнему с друзьями «запоем».

Аня, Дима, здравствуйте.

Дела у нас такие: после каникул Федя в школу не пошел – взял и не встал в то утро. Так и пошло: заставить, конечно, было невозможно. Через несколько дней он сказал, что не ходит потому, что если начнет нормально учиться, то «с Сергино все заглохнет».

Он имел в виду, что тогда в Сергино он попадет нескоро. А так, по его словам, «возьму и уеду» или «дам телеграмму маме, чтоб забирала, а то не буду учиться…».

Все время думаю о Феде и часто как бы беседую с вами о нем. Когда он говорил вчера с Димой по телефону, и я вошла на кухню, его голые коленки (т. к. было утро, и он вскочил с постели) были мокрые от слез. Голову он опустил, чтобы я не видела, а коленки все обнаружили.

Он очень страдает от разлуки с вами. Представь себе, Анечка, если б я, когда вышла замуж за Виктора (а тебе было тогда уже 14 лет – Феде-то на год меньше, и сил тоже меньше), тебя выслала бы куда-нибудь жить в другой город, на неопределенный срок, хотя и к родственникам? Тебе, правда, и так было не очень уютно, были у нас с тобой охлаждения и напряжения. И я теперь думаю, может быть, не получив опыт теплого общения с мамой в этом возрасте, ты не можешь его воссоздать и с Федей? А он теперь расплачивается за нас своим горем. Кстати, я сейчас подумала: и у меня в 13–14 лет начались с мамой напряжения (с папой тоже), и тоже не получалось никакого «теплого опыта». А теперь я хожу по улицам и постоянно «вылавливаю» случаи заботливого отношения родителей с детьми – как они рядом идут, разговаривают, куда-то вместе спешат. Утром в лифте встречаю детей, которые с мамой направляются в школу. А Федя у меня лежит в постели, и неизвестно, когда встанет, а если встанет, то все равно дела будут совсем еще далеки от нормы. Да и мама совсем не рядом.

Теперь о нашей формальной ситуации. Вчера наконец получили справку об индивидуальном обучении, отнесла ее в школу. Контакт с директором у меня хороший, она сказала, что во всем поможет. До справки засадить Федю учиться не удавалось. Хотя нет, все-таки сдвиг произошел, хотя маленький, но для него (для нас) очень важный! Удалось подвигнуть его на то, чтобы начать проходить вперед «хотя бы один» предмет. Начал он с любимого – биологии. За 2 дня выучил и сдал мне 10 параграфов. До этого условились, что первые 10 параграфов отпразднуем в кафе «Мороженое», что и сделали. Когда назад ехали, он попросил пойти с ним в Музей палеонтологии. Надо, конечно, его сводить. Я постараюсь.

Сегодня он обещал с утра выучить два параграфа по географии. Учительница согласилась у него принимать параграфы. Не знаю, что у нас получится. Жду понедельника, когда официально все начнется. Он не учится уже месяц. Главный стимул, который снимает сейчас у него сопротивление и дает возможность, хотя и после нескольких напоминаний, открыть книгу, это – «все сдать заранее, к весне, и уехать к вам». Сами понимаете, что для этого нужно много трудиться, и это наиболее тревожный сейчас для меня момент.

Вспомнив древнюю мудрость: «Обращайся с сыном до 5 лет как с царем, до 12 – как со слугой, а после 12 – как с другом», я поняла, чего так сильно не хватает Феде: до 5 лет «как с царем» не было, а было скорее «как со слугой». Служил он, по-моему, верой и правдой, из последних детских сил – помнишь, как-то он встречал тебя по колено в грязи, в поле, под дождем? Таким образом, «царем» он не добрал и теперь в этом нуждается. Сильная детская натура умеет требовать недобранное, хотя чаще всего в резкой, раздражающей форме.

Например, прихожу вчера пол-одиннадцатого вечера с работы, усталая, голодная. Федя, развалившись, сидит у телевизора, стол захламлен, на полу грязь, географию не выучил, хотя и обещал. Меня спасает в таких случаях мысль: «он недополучил, надо начинать с нуля, а точнее, даже из минуса».

Знаю уже, что на него абсолютно гробовым образом действуют нотация и критика. Говорю себе «Ну что ж, не убрал, не открыл книгу, не организовался. Но он этого и не может делать!»

Например, в очень хорошем, дружелюбном тоне в кафе-мороженом мы уславливаемся, что он, вернувшись домой (я пошла на работу), сходит к невропатологу за справкой об индивидуальном обучении. Но этот врач ему два дня назад пришелся не по душе. Звоню в 5 часов: «Сходил?» – «Нет». – «Пожалуйста, очень тебя прошу, оденься и сходи». – «Ладно». Вечером прихожу, смотрит исподлобья. «Ну как, сходил за справкой?» – «Нет». – «Но почему?» Молчит. Прекращаю разговор на эту тему (опять проносится буря в душе со знаком «недодали», «разворочена у ребенка душа»). На следующий день снова спрашиваю: «Почему же все-таки не сходил?» – обнимая при этом за плечо. Отвечает: «Я сам не знаю почему». (7)

Продолжаю по-доброму присматриваться к Феде. Часто вспоминаю поразившее меня когда-то место из «Анны Карениной». Толстой описывает Сережу – сына Анны, который остался с отцом, когда Анна уехала с Вронским. Отец приходит и читает нотации Сереже – тот, по отзывам учителей, плохо учится. А Сережа в это время думает о маме, мечтает, как он ее увидит на прогулке и бросится к ней. А насчет его учебы Толстой пишет, что ум у мальчика был вовсе не ленивый, а очень живой. Он учился, но не по книжкам закона Божия, а у няни, у кучера, у всех и всего, что его окружало. Но он берег этот свой живой ум как зеницу ока и не подпускал к нему псевдоучителей.

Насчет Феди у меня все больше создается то же впечатление: живой ум, очень внимателен к жизни (внимательно смотрит и слушает, тонко чувствует) и тоже оберегает свой внутренний мир как зеницу ока.

Целую, мама.

Анечка, Дима!

Продолжаю спустя почти две недели. Сейчас с учебой ситуация такая. Дали Феде 10 часов индивидуальных занятий в неделю. Расписали их по основным предметам, правда, еще не уточнили дни и часы по русскому и по английскому. Он охотно побывал уже 2 раза на биологии и получил 4, 5 и 4. Был один раз на географии (получил 4) и один раз на математике, где дело обернулось не так хорошо, учительница дала решать ему примеры и потом ушла проводить урок, на дом же задала штук пятнадцать номеров из задачника.

Как я потом узнала, с примерами он не справился, оставил ей записку, что ему их решать трудно, так как «надо все вспоминать», и ушел. То, что было задано на дом, отказывался решать всю неделю. На историю идти отказался, на биологию пошел, причем там же договорился, что будет ходить на нее не один, а два раза в неделю. На географию не пошел и на алгебру (это было вчера) тоже. До вчерашнего дня в то время, когда случались все эти пропуски, я мало бывала дома – то работа, то в больницу к Виктору. Федя очень сожалел: «Опять я буду один весь день!» А вчера у меня был как раз свободный день, и так как алгебра была назначена на 13.30, то надеялась, что мы вместе сможем с ней разобраться.

Но началось с того, что не могла его поднять до половины двенадцатого. Да, забыла: накануне вечером мы получили наконец от вас письма, Федя их читал и плакал. Поэтому и утром он был очень не в себе. А тут еще алгебра…

Потом все-таки встал, глаза тоскливые, позавтракал, машинально включил телевизор, глядя на него тоскливыми глазами. Я телевизор выключила, сказав, что скоро идти на алгебру. Ушел, лег на диван. На мои попытки поговорить, расспросить и т. д. – молчание. Тогда спросила: «Если бы у меня была волшебная палочка, то что бы ты попросил?» – «Ты все равно не сможешь». – «Наверное, – говорю, – чтобы ты полетел в Сергино?» – «Да». – «Ну давай, полетим в воображении». (8) Тут он наконец начал говорить. «Поехали» мы с ним в аэропорт, сели на самолет, приземлились в Н-ске, ждали самолет на Сергино – была нелетная погода, как тогда, когда вы летели туда первый раз. Заночевали в гостинице. Наконец сели в «кукурузник».

Попутно он рассказал очень много подробностей – и как колет в ушах, и как кукурузник делает посадку в предыдущей деревне, и как он катится по кочкам в «порту» Сергино. По полю бегут мальчишки «Привет!» – «Привет!». Мы идем к вам в дом, стучимся.

«Кто там?» – «Почтальон Печкин». Открываем дверь, уже дело к вечеру, и мама дома «Ах!» Настроение у Феди сдвинулось с мертвой точки, перешли опять в кухню. Дело близится к часу дня, опять завожу разговор о примерах. Открываю задачник, говорю: «Смотри, какие они легкие». Отказ. Предлагаю: «Давай я буду решать, а ты смотри и проверяй».

В ответ: «Знаю я твои штучки, это ты, чтобы меня заставить». Уже второй час, индивидуальные занятия в школе – наша последняя надежда – летят под откос. Говорю, что все уже испробовали, и если от этих занятий отказываешься, то останешься на второй год – ведь до конца полугодия осталось три недели.

Дальше события у нас пошли так я в отчаянии, Федя непробиваемо упорен, учительница в школе уже ждет. Спрашиваю как быть с учительницей? Молчит, сует голову под стол и на полу чем-то играет. Тут со мной что-то случилось: я выволокла его из-под стола, схватила «за грудки», стала трясти его и кричать, что я тоже живой человек – неужели он не видит, как мне трудно, как я мучаюсь, изо всех сил стараясь ему помочь?

В ответ увидела глаза затравленного зверька, а в них – проблеск то ли испуга, то ли интереса. Мне этот «взрыв» принес облегчение. Федя, по моему, в глубине души тоже остался доволен, по-моему, потому, что увидел, что я по-настоящему переживаю, а не просто все время его «воспитываю». (9)

Ну, в общем, пошла я в школу одна, все рассказала учительнице, попросила ее написать записку Феде. Она согласилась. Содержание записки успокаивающее: все не так страшно, все у них получится, постепенно. Федя тревожно ждал моего возвращения. Прочел записку и, по-моему, остался доволен, пошел гулять.

Часа через три пришел, весь облепленный мокрым снегом. Я его отряхивала в тамбуре, вместе стащили сапоги, внутри сапоги были забиты плотно утрамбованным снегом. Посмеялись. Посадила его обедать. Дала на третье кофе с мороженым. Гладя по голове, сказала, что после обеда будем решать примеры. Включил телевизор – я выключила. Кофе и мороженое растянул минут на 30.

Наконец сели заниматься. Кое-где я помогала, кое-где он меня отсылал – «я сам».

Сделали все-таки три номера, в каждом от «а» до «д». В последнем сделал ошибку со знаками, стал настаивать, что прав, слушать объяснения отказался. На этом занятия кончились, но все-таки прозанимались не меньше часа.

После этого произошло совсем неожиданное: остаток вечера Федя посвятил разбору своего захламленного стола. Обернул книги и тетради, наклеил на них картинки. Стол приведен в такое состояние, как будто сейчас первое сентября!

К вечеру он также заметил, что с курением у него стало лучше: раньше о нем думал все время, а последние дни забывает.

Вообще вопрос с курением у нас возникал уже несколько раз. Первый раз было так уйдя на работу я неожиданно вернулась за чем-то и застала его курящим на балконе. Другой раз обнаружила, что он ушел, хотя и собирался быть дома все утро (обычно он уходит гулять, когда возвращаются из школы его друзья). Почувствовав недоброе, я пошла к табачному киоску, а он там уже засовывал в карман пачку сигарет, которую купил для него взрослый парень.

В обоих случаях я воздерживалась от упреков. Выразила только свое сожаление и заметила: «Что, мол, так уж совсем невозможно бросить?» Он ответил, что от курева успокаивается, трудно бросить, «тянет». Посоветовала ему, когда «тянет», сосать леденцы.

Как-то мы засыпали (сейчас он спит в моей комнате), я уже задремала, вдруг он будит и говорит: «Ну как мне бросить курить?» А сегодня он кашляет, я перебираю причины, где он мог простудиться – а он замечает: «Это оттого, что я стал меньше курить. Папа про своего отца рассказывал, что когда тот бросал, то очень кашлял и даже комки черные отходили».

Так что и здесь становится вроде бы лучше. Он очень «лепится» к нам. Перебрался спать ко мне в комнату, пока Виктор в больнице. Раньше я лежала с ним, пока он не уснет, а потом уходила к себе. Теперь он это дело просек – спит рядом всю ночь, и я кожей чувствую, как это ему нужно. Интересно, Аня, могла бы ты с ним спать, чувствуя его под боком и обмениваясь душевным и физическим теплом? Этот вопрос очень важный, для тебя почти критический. Я уверена, что если ты его вспомнишь маленьким комочком, то тебе легко будет вспомнить и то чувство.

Недавно в одной психологической книжке я прочла: если с неблагополучными подростками начинаешь общаться непривычно для них, не так, как они ждут, а лучше, то их плохое поведение на первых порах даже усиливается. Они как будто испытывают родителей: действительно ли те изменили к ним отношение, или это только уловка? И вот через это обострение всяких нарушений и непослушаний приходится проходить, набираясь мудрости и терпения.

Совет этот мне очень помогает. Бывает, привычные чувства раздражения, гнева или отчаяния готовы нахлынуть, но тут вспоминаешь: ведь испытывает же тебя, а сам с тоской ждет любви – и тогда во мне действительно что-то сдвигается к лучшему. Приходит в голову мысль, что дети мудрее и тоньше, чем мы порой о них думаем. На воспитательной мякине их не проведешь, реагируют только на истинную доброту и помогают нам ее не терять или же находить снова под слоем всяких «шлаков».

Мне кажется, после вчерашнего эксцесса с алгеброй я кое-что поняла в нем глубже.

Во-первых, в его отказах заниматься математикой очень большую роль играют неверие в свои силы и даже отчаяние или паника. Это подтверждается вот еще чем: когда я ходила с ним на уроки математики и помогала найти правильный ответ в темпе работы всего класса и даже с опережением, то он изо всех сил тянул руку, чтобы его спросили и чтобы он правильно ответил. В остальных случаях он сидел в «глубоком тылу», да еще на последней парте.

Я думаю, что математика – это модель многих его переживаний. Получается такая цепочка: неверие в свои силы – отталкивание (ненависть) – сопротивление. За ненавистью и сопротивлением лежит на самом деле горячее желание успеха.

Я вижу главное назначение нас, взрослых, в том, чтобы помочь ему в этих успехах.

Во вторых, я вдруг поняла, что по части развития воли он не просто младше, чем есть, он очень маленький! Я оцениваю его возраст в этом отношении в 3–4 года! Почему? Потому что он так же, как и дети в этом возрасте, ничего не делает из того, что он «должен», «обязан», что «следует», «нужно», даже если дал слово, даже если страдает другой, расположение которого ему важно.

Что отсюда следует? Как с ним быть? Да так же, как с 3-4-летним, все трудное делать вместе, беря на себя половину дела, а то и больше, подбадривая, хваля, прощая провалы, и в это время – разговаривать о разном, слушать его рассказы, его замечания. И знать, что без тебя он будет только играть – и больше ничего. Так это все и получается: если меня нет дома целый день, то он спит, гуляет, смотрит телевизор, слоняется по дому. Все, в чем мы с ним сдвинулись, произошло только с помощью деланья вместе, в дружеском тоне, иногда вперемежку с чтением книжки: страница – пример – страница – пример. Зато он привязался и уже скучает без такого общения. И у него появляется кое в чем уверенность. Делает и такие неожиданные подарки, как вчерашняя уборка стола.

Иногда в поисках того уровня, на котором надо все делать вместе, я спускаюсь слишком низко: какие варежки, или носки, или рубашку надеть, как и что поесть, взял ли ключ, уходя гулять… Тогда получаю замечание: «Ну, я сам знаю». Ну что же, лучше перебрать, чем недобрать в поисках этой границы…

Надеюсь, что свойственная ему живость ума поможет довольно быстро начать многое делать самостоятельно. Но постоянный положительный тон общения ему нужен как воздух, гораздо больше, чем многим детям его возраста…

В свете этого «озарения» я с сожалением думаю о тех часах и днях изоляции, о которых ты нам писала: «Федя совсем отдалился от нас. Часами возит машинки один». В такие часы он точно не растет, не взрослеет, не развивается.

Целую, мама.

Анечка, Дима, здравствуйте!

Мои письма стали превращаться в трактаты, но я сознательно пишу вам много о Феде и о наших с ним перипетиях.

Сразу обрадую вас: у нас большой прогресс. Позавчера он по алгебре получил «5». До этого, накануне, пришла к нам домой учительница и очень терпеливо и приветливо занималась с ним. Потом они поговорили о том, о сем, она ему призналась, что и ей часто не хочется садиться заниматься трудным предметом и как ей удается это нежелание преодолевать. После этого мы с грехом пополам, через вздохи и гримасы сделали (все-таки сделали!) все домашнее задание. И вот – он вернулся домой с пятеркой. Вчера ходил на геометрию, и вечером мы с ним доказывали теорему, которую задали на следующую субботу. Невиданный прогресс, ведь Федя прежде наотрез отказывался делать какие-либо уроки заранее!

Потом, к вечеру, мы поехали в гости. Я хотела ехать одна, но он захотел со мной – последнее время он все время хочет быть вместе. Например, после ремонта мне нужно было выносить битую плитку из ванны. Время для этого нашлось только около полуночи.

Хотела сначала уложить Федю, но он наотрез отказался – стал помогать, сократив мой труд и время вдвое (по пять раз бегали на помойку с полными ведрами). Зато вернувшись, уже после полуночи почитала ему вслух две страницы Жюля Верна – на большее нас не хватило. Но чтение перед сном стало для нас ритуалом. И даже, как я чувствую, символом – «у меня с бабушкой все идет хорошо».

Так вот, в длинную дорогу в гости (на метро надо ехать 40 минут) он взял учебник биологии, и всю дорогу ее учил и записывал что-то в тетрадку. Это тоже невиданный прогресс – раньше он отказывался брать в метро даже увлекательную книжку («Я лучше подремлю»).

Теперь продолжу о том третьем «открытии» о Феде, которое не попало в предыдущее письмо.

Здесь мне также помогли некоторые психологические сведения. Недавно было обнаружено, что у многих людей существует один ведущий канал восприятия информации, другие же каналы играют второстепенную роль. «Каналы» – это наши зрение, слух, чувство тела, т. е. осязания и движения. Если, например, ведущий канал – зрительный, то человек осваивает мир в основном через зрение. Он воспринимает, понимает, запоминает, воображает и даже мыслит с помощью зрительных картин.

Если человек «слуховой», то он учится в основном на слух, и живет больше в мире звуков и слов. Второстепенный канал бывает настолько слабо развит, что человек (особенно в детстве) не может через него полноценно учиться, приобретать новые знания.

Вдобавок, когда ему плохо, когда он в разладе с окружающими и с собой, он особенно погружен в свои ведущие ощущения, а остальные как бы отключены. Например, если человек «телесный», то он не слышит или плохо слышит «голые» слова. Он, конечно, слышит их физически, но усваивает их плохо.

Так вот, я убедилась, что Федя абсолютно «телесный». Недавно, когда мы с ним представляли, как летим к вам, меня поразило, сколько телесных ощущений было в его рассказе: «летим – тошнит», «засыпаю», «колет уши», «снижаемся – трясет»; в гостинице – «холодно», «есть хочется», взлетаем на кукурузнике – «ж-ж-ж», садимся – «бух-бух, прыгаем по кочкам» и т. п.

После этого мне стали абсолютно ясны его трудности в школе, – то, что он не любит русский и английский языки, зевает при монотонных объяснениях по любому предмету, и особенно глух к воспитательным разговорам. Он очень способен во всем том, что можно пощупать, потрогать, подвигать и самому подвигаться, в крайнем случае увидеть, – но при этом опять-таки подвигаться, показать руками. И так очевидна стала невозможность выводить его разговорами из плохих или разболтанных состояний.

Все это – на фоне его крайней эмоциональной неустойчивости. Бывает, что просыпается с головной болью, и тогда весь день летит «под откос». Но даже если голова не болит, он все равно очень легко сваливается «под откос» от малейшего напряжения в наших отношениях. А поводы для таких напряжений возникают постоянно. Приходится вырабатывать с ним совершенно новый способ общения. Если его обнять – просто так, среди дня, это производит на него очень сильное впечатление: как-то стихает, мягчеет, вылезает из «ямы». Теперь, зная, что может возникнуть напряжение, ищу в телесном контакте выход для себя и для него.

Как правило, он напрягается, когда предлагаешь ему что-то сделать: встать утром, вымыть тарелку за собой, сесть за уроки. Из десяти предложений об уроках на девять следует ответ «не буду» или «не хочу». В школу на индивидуальные занятия тоже отказывается идти.

Опять говорю себе: надо радоваться тому, что есть, – и откатываюсь назад в своих ожиданиях. Опять стараюсь прикасаться к нему, обнимать, вместе что-нибудь делать – из того, что ему нравится, например, читать книжку. Да, предвижу твою возможную реакцию: «Что, так и носиться с ним?!» У меня пока только один ответ: «Да, носиться!»

Спешу отправить. Пока. Мама.

Анечка, Дима, здравствуйте!

Поздравляю вас с наступающим Новым годом. Все вы много трудились в этом году, и я желаю вам мира на душе и в семье.

Как и раньше, хочу написать о вашем недостающем члене семьи – Феде. Все это время он тоже много трудился, хотя и по-особому побеждая внутренние злые силы – «недуги». Иногда мне казалось, что они буквально корежат его!

Например, в хорошем настроении решает заняться уроками. Расчищает стол в кухне, приносит учебники, тетрадь, смотрит в дневник: что задали. Наступает момент, когда надо раскрыть учебник и начать решать примеры. Тут с ним что-то случается: лицо искажается мучительной гримасой, тело надламывается, вырывается тяжелый стон. Снова выпрямляется, пытается открыть учебник, но в его обложке – как будто сто пудов, опять стон… Когда я такое однажды увидела, поразилась и очень отчетливо поняла, что его сопротивление учебе – это никакая не лень, не злой умысел, не желание «нагрубить» или «досадить». Это вообще – не он!

Можно сказать, что это – плохо осознаваемые силы отторжения всего, что приносит огорчения и травмы. Почти по всем предметам они накопились у него в большом количестве. Причины – ранние неуспехи, ссоры из-за этого, а главное – его совершенно особый склад ума, о котором я уже вам писала. Это восприятие только того, что можно «пощупать», ярко представить и эмоционально пережить; и почти полная неспособность воспринимать все абстрактное: слова, формулы, определения, грамматические конструкции, геометрические теоремы, где порой доказывается очевидное. Там, где можно пойти в обход абстракции, переложить ее на образный, конкретный язык, он способен и талантлив.

Например, выражение: -(–2) = +2 он как-то озвучил так: «враг моего врага – мне друг». Сокращение дробей – числителя и знаменателя на общий множитель он раньше как-то пропустил. Оно ему плохо давалось, что такое общий множитель, вообще было неясно. Мы продвинулись в этом и даже получили удовольствие, пытаясь разглядеть в шестерке и десятке двойку, выделить ее: 2x3/2x5, а потом резко зачеркнуть. Последнее решительное действие– зачеркивание особенно ему нравилось, и нам удалось также повозиться с 15 / 21 и 27 / 15 .

Кстати, это происходило как раз в тот день, когда его «корежило» при открывании учебника, и первый заход с приготовлением алгебры закончился плачевно. Наткнувшись на этот материал в несколько более усложненном виде: 6 2 /3 4 , он не понял, а точнее, отстранился от моего объяснения, захлопнув книжку и тетрадку, гневно сказал: «Не буду» – и ушел катать машинки. Как ни трудно мне было удержаться от уговоров и увещеваний, оставила его в покое. Только спустя несколько часов, уже к вечеру, ласково и приветливо, после каких-то положительных впечатлений, предложила вернуться к алгебре и «совсем немножко, просто посмотреть», «увидишь, что ничего страшного», «давай попробуем, а потом будем…» (что-то приятное). На удивление, согласился, притащил учебник с тетрадкой, мы начали издалека (из пятого класса), повеселились на «резких перечеркиваниях» и т. д. Вот примерно путь, который, много раз повторенный, привел Федю к пятерке по алгебре в четверти. Конечно, к этому надо прибавить крайнюю доброжелательность учительницы…

В таком же примерно стиле приходилось отвоевывать каждый предмет. Например, с русским языком произошла следующая история.

Примерно 3–4 раза он не пошел на индивидуальный урок в назначенный день и час: то «забыл», то «не нашел», то вообще промолчал. Наконец я сбегала в школу, договорилась с учительницей определенно о месте и времени.

Это было не утром, так что Федя уже встал, поел, мог что-то посмотреть в учебнике (но не стал этого делать). Когда подошло время идти в школу, неожиданно отказался. Мои возгласы и расспросы ни к чему не привели. Я пошла к учительнице и снова – как с математикой – попросила прийти ее «хотя бы первый раз» домой. Она долго сопротивлялась, наконец со скрипом согласилась: «Приду к вам через 20 минут». Возвращаюсь домой, сообщаю Феде – гневный взрыв: «Кто тебя просил?! Все равно уйду гулять!» Тут еще и мальчик за ним заходит, ситуация аховая, знаю, что ссориться, резко приказывать нельзя. Прошу, беседую. Уход как-то затягивается, приходит учительница, раздевается, проходит в комнату, Федя мимо нее проскальзывает в туалет и там запирается. Сидим с учительницей 5–10 минут. Как могу, объясняю ей что-то в ответ на удивленно поднятые брови. Иду к туалету тихо объясняю Феде, прошу выйти, чтобы «хоть только условиться», «не заниматься». Выходит. Учительница мягко издалека начинает беседовать на темы «Тараса Бульбы», «Бежина луга» (которые он, оказывается, еще не прочел), говорит о конях, водопое, ночном… Потом подбираются к наречиям. Слава богу, заработало! Условливаются, что Федя походит на русский вместе с классом – по классному расписанию. Он заметно рад: видно, уже осточертело сидеть по утрам дома одному, ничего не делая: «уроки», если мы и делаем, то поздно вечером и только вместе. Один он пока совсем не может побеждать «силы торможения».

Следующая неделя прошла в более или менее регулярном посещении уроков в классе и систематических пропусках индивидуальных уроков. Но все-таки ходил и даже сделал одно большое упражнение после пяти напоминаний. По сравнению с сидением в туалете это была огромная победа, и я искренне радовалась, не скрывая этого. И опять: ни на один провал, ни на одно «не буду», «не хочу», «не сделал», «не прочел» – ни одного критического замечания. Зато каждый маленький успех гремел как «гром победы». Например, однажды на уроке учительница сказала, что ставит ему в уме «5» и что, может быть, скоро поставит ее в дневник. Он радостно мне об этом сообщил, но даже после этого старательно обходил индивидуальные уроки стороной. Наконец нам пришлось уже после окончания четверти идти вместе в школу «выяснять отношения с русским». Договорились, что учительница будет принимать параграфы и упражнения по частям во время каникул.

Ярко разгоревшаяся мечта Феди – «получить три пятерки» (в крайнем случае, пятерки и четверки) по каждому предмету и уехать к вам – привела к тому, что он довольно спокойно согласился с порционными муками по русскому. Это, конечно, не означает, что дело будет идти без потрясений. Но опять же, по сравнению с запертым туалетом, прогресс – как от каменного века к веку паровозов, по крайней мере.

Так обозначился для меня очень ясно еще один путь помощи ему – путь постепенного дожимания. Его провалы и протесты бывают резкими. Я поняла, что в ответ он ждет тоже резкие реакции (не то что ждет, а привык и готов дать отпор). И (признаюсь в который раз) эта реакция очень быстро начинает расти в моей душе. Но уже накопился опыт – гнев и раздражение переводить в огорчение, которое я, кстати, не скрываю. После этого в дружелюбном тоне стараюсь возобновить общение, зачастую совсем на другую тему. И только спустя некоторое время, иногда и через несколько часов, возврат к теме недоразумения оказывается возможным и более или менее плодотворным. Это, наверное, называется терпением (а может быть, терпимостью?).

Аня и Дима! Мне очень хочется передать вам эти находки и переживания, вполне новые для меня самой. Очень помогают мне слова «это не он!», которые говорю себе часто.

А какой же «он»? Часто стал класть голову на плечо, когда сидим на диване и вместе что-нибудь рассматриваем. На ночь просит сделать «домик» из одеяла вокруг головы и плеч и тогда спокойнее засыпает. Каждый день тревожно спрашивает, надолго ли мы уходим, и если надолго, то восклицает: «Какой ужас!» На днях попросил сходить к учительнице физики и попросить, чтобы она была с ним «помягче».

Как-то пришел с многочасового гуляния. До него отказался сходить в магазин. Я в тот день много работала, ходила в магазин, готовила – очень устала. Федя, развалившись на стуле, говорит: «Ох, ноги отваливаются»! На что я ответила: «Меня не очень это расстраивает: у тебя отваливаются от гуляния, а у меня – от работы, так что сочувствовать тебе мне как-то не хочется». Посерьезнел, притих. Поели – мне надо было сходить к знакомым за плафоном. Вызвался помочь. На улице был сильный гололед, страшно было разбить плафон. Он всю дорогу трогательно меня поддерживал, увещевая быть осторожней, заодно шутил, развлекал рассказами. Позже пришел Виктор, я стала кормить его ужином. Он тоже был усталый и охотно принимал знаки внимания. Федя смотрелсмотрел и вдруг говорит: «Дядя Витя, что это вы! Жена о вас все время заботится, а вы – ни ухом, ни рылом!» Виктор так и поперхнулся. А потом мы все долго смеялись, перебирая всякие выражения, вроде «ухом по рылу» или «рылом по уху»… В общем, трогательный «рыцарь», дружба с которым – большая радость, честь и удовольствие.

Чем больше мы так его чувствуем, чем больше растет к нему уважение, тем счастливее он становился. И голова у него болит нечасто. Курение пока довели до полсигареты в день. А вот страхи пока не проходят.

Теперь я хотела бы поговорить с вами немного о другом: для Феди настали критические дни. Я встречаю сейчас знакомых бывших шестиклассников, которые учатся теперь в девятом. Они возмужали, оформились по своим вкусам, ценностям, культурному уровню, кто хочет поваром, кто автомехаником, кто в 10-й класс. Видно, что те, кто не прочел много книг, уже не станут на путь умственных интересов. Уже все случилось!

Федю еще надо вытаскивать из «минусов». Мне почти ясно, что из книг много знаний он уже не получит. Его нельзя винить в том, что он не доберет, и еще более – снижать на этой почве его уверенность в себе.

Он талантлив, трогателен – и бесконечно нуждается сейчас не только в поддержке, но и в культурной помощи. Через год-два уже будет поздно. А без вас жить где-то в другом месте он, как мы все это увидели, не может.

Он, конечно, счастлив, что возвращается к вам. Хочет начать третью четверть уже дома. Передаем его вам со всеми горестями и радостями, которые мы делили с ним вместе.

Была бы счастлива узнать, что вам будет удаваться больше держать его при себе, разговаривать с ним, делиться мыслями и чувствами. И еще… больше обнимать его и делать «домик». Он все поймет и станет вашим верным другом и дорогим ребенком. Тогда и ты, Аня, станешь счастливее. А другого пути я не вижу.

Целую вас всех.

Мама.

Анечка, Дима!

Ну вот, провожаю Федю к вам. Сидим в электричке, едем в аэропорт. Вчера получили ваши письма. Очень вам сочувствуем (Федя говорит «и завидуем»). Действительно, так много тяжелой работы и так мало времени остается на все остальное, а главное, на детей – почитать, поиграть, поговорить.

Федя одновременно и рад, что едет, и немножко грустит, что мы расстаемся. Ему бы хотелось, чтобы и мы ехали к вам со всем хозяйством.

Сегодня много думали и говорили с ним, как бы сделать так, чтобы у вас было поменьше огорчений и ссор.

Решили, что ссоры, конечно, могут случаться. И тогда мы стали думать, как из них выходить. Постарались запомнить, что главное – это не замолкать надолго и не сидеть по своим углам, а вместо этого, когда схлынет первый гнев, постараться, чтобы кто-нибудь заговорил. Ведь во время ссоры каждый думает, что он обижен больше. Можно друг другу сказать, чем обижен. Например, так «Мне трудно слышать такие крики». Или (говорит мама): «Я просто прихожу в отчаяние, когда думаю, что из-за этой алгебры можно остаться на второй год!» После этого можно, как говорят англичане, «сдвинуть головы вместе» и подумать-посовещаться, как выходить из положения.

Мы с Федей решили, что хорошо бы записать правила для родителей. И вот сейчас, сидя в электричке, пишем их вместе. Главный автор – Федя и все слова тоже его (трогательно, что в своем списке он называет себя «ребенком»).

1. Не заставлять ничего делать насильно. Если хочешь попросить что-то сделать, то попросить надо вежливо. Потом надо дать возможность ребенку закончить это дело тогда, когда он хочет: ведь он устает иногда раньше, чем думают взрослые. Совсем хорошо, если ребенок может начать дело тогда, когда он сам решит.

2. Пытаться вообще не повышать голос на ребенка, потому что это вызывает упрямство: «Вот теперь назло им не буду это делать!»

4. Больше доверять самостоятельным решениям ребенка.

5. Хочется, чтобы по вечерам читали книжку. Если перед этим было взаимное недовольство, то перед чтением надо помириться. Тогда можно заснуть без тревоги, а утром проснуться не с гробовым настроением. Кстати, будить хорошо бы шутливо, весело или радостно, а когда с утра от вставания испорчено настроение, то весь день разбит. И тогда трудно делать дела, учиться, и тянет курить. Если же день проходит интересно и дружелюбно, то курево забываешь. Очень успокаивает, если мама или кто-нибудь делает на ночь «домик» из одеяла.

Прибавлю от себя, что Федя – хороший, умный, добрый мальчик. И его у нас все полюбили, даже учителя.

Целую вас всех. Мама.

Мне трудно добавить что-либо к этим письмам. Поделюсь только своими впечатлениями: перечитывая их, каждый раз удивляюсь, какие волшебные изменения могут происходить в наших отношениях с детьми, даже в очень «запущенных» случаях. На первый взгляд, шаги к этим изменениям просты: слышать и слушать, принимать, терпеть, любить, а порой и страдать, не скрывая этого. Но чтобы все это было возможно, приходится отказаться от старого мнения, что воспитывать ребенка – значит, сражаться с его непослушанием. Если уж нам и приходится с чем-то сражаться, так это с трудностями и проблемами ребенка (и тогда мы с ним союзники), но главное – с нашими собственными «естественными» реакциями, ожиданиями и привычками, наконец, с самим духом авторитарной культуры, в которой прожили вот уже три поколения родителей и учителей. Преодолеть это «культурное» наследие в себе, пожалуй, самый тяжкий труд.

Недавно нам задали написать письмо одному из предложеных людей, у которых есть определённые трудности. Я писала письмо мальчику 15-ти лет, который ненавидит людей. И сейчас, я бы хотела попросить, тех кто прочтёт этот пост, оставить в комментариях своё мнение о данном письме.

Сергей, я понимаю ваше состояние как никто другой. Раньше я и сама страдала от бессонниц, так как мысль о том, что утром мне необходимо встать и пойти в школу, мучила меня. Прошу, не считайте, что я просто пытаюсь Вас успокоить, нет и это, конечно, тоже, но я знаю как вам плохо. Я знаю, что это не надуманно, Ваша проблема мучит Вас, как мучила и меня.

15 лет. Все говорят «трудный возраст». А хоть кто-то задумывался, в чём именно заключается его трудность. В организме происходят сложные перестройки, так как в 15 ты уже далеко не ребёнок, но ещё и не взрослый: эндокринные изменения, скачок в росте, перестройка моторного аппарата, дисбаланс в росте сердца и кровеносных сосудов (сердце растет быстрее, чем кровеносная система в целом и это приводит иногда к сбоям в сердечно-сосудистой системе). И как следствие: резкие изменения состояний, реакций, настроения (неуравновешенность, раздражительность, возбужденность, периодическая вялость, апатия, астеничность – слабость), неловкость, угловатость, недостаточная координация движений, суетливость, бурное и непосредственное выражение эмоций. А окружающие видят только «невоспитанного гадкого подростка, которого в детстве мало пороли».

А ведь и самому не хочется злиться, раздражаться, это ведь не доставляет удовольствия, но ничего с собой поделать невозможно. Как не сдерживайся, а зачастую эмоции берут верх. Вот, казалось бы, преподаватель, неплохой человек и предмет хорошо знает, первый день в классе, так что причин выделять кого-то или недолюбливать, у него нет, но некоторые его интонации, взгляды раздражают, заставляют чувствовать себя ниже. А это неправильно! Возможно, он ничего подобного не имел в виду, но ощущения от этого не изменятся, и чувство несправедливости не притупятся.

Взрослые не желают признавать равными, а на любые попытки доказать обратное реагируют агрессивно или снисходительно, что ничуть не лучше, так как раздражает неимоверно и вызывает желание лишь напакостить так, чтобы стереть это выражение с их лиц.

А как бесит, когда мама идёт в школу и льстит вредной преподавательнице, лишь бы её кровиночка аттестат не испортил. А то, что это мерзко, а преподаватель и сам должен ставить те оценки, которые ты заслужил, никого не волнует. А это неправильно! Не честно! Не справедливо! Да и ещё много чего. Взрослые часто врут и лицемерят. Смотришь вокруг и понимаешь – вокруг одно вранье и несправедливость, вот и взрослеть уже не хочется, тебе ведь тоже придётся участвовать в этом фарсе. Фу, даже смотреть противно, о каком уважении может идти речь? Они этого не заслужили, никто не заслужил. Принимать участие в семейных делах? Лучше сразу удавиться! Там ведь тоже. Кто из них прислушается к твоему мнению? Ведь никто не воспринимает всерьёз. Ну и пусть, лучше поговорить с друзьями, они поймут, у них то же самое в семье, ну или почти то же.

Я очень хорошо тебя понимаю, Серёжа. Иногда так хочется побыть одному и никого не видеть. Бывает, сядешь и даже рукой пошевелить не можешь, сил не хватает. Казалось бы, где ты их оставил? Ведь не делал же ничего тяжёлого. Тебя о чём-то спрашивают, а ты и ответить не в силах. Думают, что ты их просто игнорируешь, пытаешься вывести из себя. Ну и пусть думают. А ты устал. От всех устал. От взрослых, от друзей, от мелких (братья, сёстры; родные, двоюродные). Друзья? Друзья тоже раздражают. Одно только и слово друзья, а на деле? Придут в школу с дорогущим айфоном и хвастаются. Спрашивается, и чего ты так хвастаешься? Неужели сам заработал? Папа ведь купил. Но надо им показать, что они лучше, богаче, и вообще все должны ими восторгаться. А за что? Что они-то сделали? Ничего. Кто-то хвастается, кто-то пытается унизить, кто-то спокойно смотрит на издевательство над другим. Ты что! Ведь если скажет слово поперек, на него переключиться могут, а так… не его унижают и ладно. Мерзко. Гадко. Противно. Не семья, не школа, не класс, а джунгли какие-то! Нет. Хуже. Животные не умеют лгать и лицемерить, не унижают друг друга просто так, на такие подлости способны только люди. Потому и ненавидишь их. Так ведь?

Если так, то ты прав. Эта точка зрения имеет право на существование. Но хочу тебя порадовать: мир не всегда будет таким. Пройдёт немного времени, ты встретишь интересных людей, найдёшь занятие по душе, и мир заиграет красками. Да, люди бывают подлыми, злыми, лживыми, но есть ведь и хорошие. Мир состоит не только из чёрного, в нём присутствует ещё белый и серый. Серого, кстати, больше. Ведь не бывает абсолютно хороших или плохих людей и поступков. В каждом намешано очень много. Человек это коктейль и главное найти в нём вишенку, и что бы он оставлял приятное послевкусие. У каждого из нас есть свои недостатки и обязательно найдутся люди, которые смогут с ними смириться или вообще не будут их замечать. И ты их встретишь. Только не уничтожь веру в хорошее будущее и настоящих друзей уже сейчас. Не горячись. Присмотрись. Ведь наверняка есть люди в твоём окружении, которые обладают определённым достоинством: честные, умные, добрые, весёлые. А если нет, не расстраивайся. Ты обязательно таких найдёшь, ведь главное – искать.

Попробуй изменить своё отношение к миру. Кто знает, возможно, и мир изменится.

С искренней симпатией.

Психолог.

• Теги:
• Родительский лекторий
• подросток

Идеальные отношения между подростками и родителями – редкость. Родители начинают готовиться к переходному возрасту своих детей заранее: читают статьи с советами психологов и других экспертов, нередко консультируются со школьными учителями, придумывают, чем бы нагрузить ребенка, чтобы у него «не оставалось времени на ерунду». Однако это не помогает. Почему? Какие ошибки совершают родители? Эти вопросы «Я-родитель» задал старшеклассникам обычной подмосковной школы и предложил им написать предельно откровенные письма своим родителям. Некоторые из них мы приводим в этой статье.

Алина, 16 лет:

«Мама, наверное, я не сдам ЕГЭ по математике. Я точно не сдам. И даже если ты еще сто раз назовешь меня идиоткой и скажешь, что я буду всю жизнь работать уборщицей – тоже не сдам. От того, что ты обзываешь меня и упрекаешь деньгами, которые вы с отцом вложили в меня, я не начинаю разбираться в функциях и интегралах. Я была бы рада закончить курсы визажистов и парикмахеров. Я могла бы работать на дому – ко мне приходили бы люди, и я бы делала им прически. Мне не нужна математика. Я не считаю, что плохо быть парикмахером. Но я стараюсь избегать тебя, мама, потому что ты можешь говорить со мной только про экзамены. А это далеко не все, что я могла бы с тобой обсудить» .

Павел, 15 лет:

«Мама, мои ровесники много курят. Они пьют алкогольные энергетики и подделывают копии паспортов, чтобы пройти в ночной клуб. А мне нравится баскетбол. Я хочу быть первым, хочу больше тренироваться. Я понимаю, что мне 15 и я не буду чемпионом, но и профессия тренера меня устроит. Даже в нашем маленьком городе. Но для этого нужно много играть. Отец говорит, что если я не закончу полугодие отличником, мне запретят ходить на баскетбол. Но чем больше я зубрю, тем меньше сил у меня остается на тренировки. Я мог бы учиться чуть хуже и при этом успевать чуть больше, . Я очень жду своего совершеннолетия. Надеюсь, я уеду из дома и буду как можно меньше общаться с тобой и с отцом» .

Ольга, 15 лет:

«Папа, вы все время говорите, что мне все еще рано делать то и то, что я маленькая. Мама запрещает делать мне эпиляцию, и девочки в школе смеются надо мной. Мне покупают вещи, которые мне не нравятся, и надо мной снова смеются. Мне не разрешают выщипывать брови, а они очень густые и некрасивые. Иногда я прихожу домой и продумываю, как я убью себя, когда у меня не будет сил это терпеть. Наверное, утону в реке. Меня будут хоронить, и тогда вы поймете, что были не правы» .

Сережа, 14 лет:

«Мама, у меня не получается сдерживать себя. Я грублю тебе, часто. Слова как будто сами вылетают изо рта. Ты говоришь: «Поешь!» А я хочу есть, но отказываюсь. И так всегда. . Я замечаю, что когда тебе некогда за мной следить и одергивать, у меня появляется настроение самому, первым, поговорить с тобой, что-то рассказать» .

Олег, 18 лет:

«Мама, недавно я подрался с ребятами из другой школы. Меня избили, но я ответил. Папа сказал, что я молодец. Ты рыдала и пыталась заставить меня снять побои. Говорила, что рожала меня не для того, чтобы любой мог портить мне лицо. Заперла дверь и отказывалась выпускать меня, пока я не напишу заявление в полицию. Я пытался говорить с тобой спокойно. Ты не понимала и начинала орать. Повторяла одно и то же сотни раз. А потом, когда меня все-таки выпустила и я ушел, нашла мою переписку в соцсетях. Там много было…разного. И когда я пришел, ты начала со мной об этом говорить. Я ненавижу тебя. Я никого так не ненавидел, как тебя» .

Некоторые из писем, с разрешения учащихся и без указания имен, были зачитаны на общешкольном родительском собрании. Реакция была разной. Были родители, которые нашли себя и свою историю в отрывках и просто промолчали, других это разозлило. Кто-то возмущенно пытался спорить с упреками подростков. Одна из присутствующих мам удивленно сказала: «Мы ругаем их за тройки, а они разрабатывают план самоубийства. Кто даст нам гарантию, что они его не осуществят?»

В актовом зале стало тихо.

Елена Кононова